Орлиное гнездо
Шрифт:
* Матьяш Хуньяди был официально коронован священной короной только в 1464 году, через шесть лет после восхождения на престол.
* То же, что и боярин: южнославянское титулование, у венгров название начальника провинции или государства.
* Т.е. знатока всего изящного.
========== Глава 32 ==========
Боярин застыл, поняв, что зять
– Что, сын мой? – спросил он.
Он ответил Корнелу также по-валашски - они уже научились сообщаться мыслью, как давние союзники.
– Я должен сказать тебе, господин, - ответил Корнел, улыбаясь, с пылающими глазами и щеками, - я рыцарь Дракона!
Раду схватился широкой рукой за широкую грудь.
– Рыцарь Дракона?..
Да он даже не подозревал, что Корнелу известно само это наименование! Быстро приблизившись к зятю, он заглянул ему в глаза:
– Это правда?
Конечно, правда: Корнел был способен на большие хитрости, но до сих пор плохо умел лгать в лицо!
– Правда, господин, - смело и ясно подтвердил Корнел, улыбаясь. – Я был посвящен в рыцари князем, в возрасте четырнадцати лет.
Два рыцаря Дракона, даже не догадывавшиеся до сих пор о званиях друг друга, пристально смотрели друг другу в очи. Корнел, конечно, не знал, что Раду Кришан состоял в ордене, когда тот был еще в силе и выступал открыто: при старом Дракуле, дьяволе-отце! Но теперь – орден и дела его ушли в тень: и один Бог ведал, какими мерзостными тайнами это братство могло обрасти под началом Цепеша…
Но боярин был изумлен не только словами зятя – а еще и тем, что Корнелу пришло в голову сделать свое признание именно сейчас. Этот молодой витязь точно присутствовал сейчас в тронном зале, при разговоре с королем с глазу на глаз! Конечно, он и король говорили по-валашски, - но ведь Корнел не мог отсюда подслушать!
– А можешь ли ты доказать делом свое признание? – сощурясь и поднеся руку к бороде, спросил боярин.
Корнел шагнул к нему совсем близко и прошептал что-то на ухо, отодвинув седую жесткую прядь. Лицо Раду блеснуло радостью и удивлением. Ожерелье: конечно. Значит, Корнел действительно не лжет: опознавательные знаки были известны только самим братьям.
Сперва насчитывавший только несколько десятков членов, знатнейших мужей, в числе которых были государи разных стран, впоследствии орден Дракона разросся, число его классов умножилось, а секретность – увеличилась…
Раду оборотился к дочери и посмотрел на нее внимательно и холодно. Еще холоднее посмотрел на сыновей.
– Идем, - приказал боярин затем, схватив Корнела за плечо. Метнув растерянный взгляд на жену, стиснувшую руки в тревоге, Корнел вместе с тестем шагнул обратно в тронный зал. Стража пропустила их без задержки.
Иоана поникла головой, шепча молитву, - но вместо молитвы выходила какая-то бессмыслица. Она перекрестилась -
“Вы прекрасно делаете, сестра! Я горжусь вами!”
– Бог отступился от нас? – не то прошептала, не то подумала Иоана; но эти речи, слишком тонкие для шепота, Марина превосходно поняла.
“Бог с вами неотлучно, как и я!”
Иоана схватилась за виски – а спутники в тревоге уставились за нее: казалось, что ее терзает жестокая головная боль.
“Ты слышишь все мои помыслы, Марина?”
Вампир рассмеялся.
“Только тогда, когда ты и я готовы к этому! Но мы очень близки… всегда были и будем близки. Как тело может обойтись без головы, а рука – без пальцев?”
Иоана застонала, и Николае, нежный маленький братец, схватил ее за руку, спрашивая сестру о здоровье. Она едва ощутила пожатие, а слов не услышала совсем.
“Тебе нужно отсечь голову, чтобы ты упокоилась с миром, Марина?”
Иоана содрогнулась на глазах у зрителей, точно бесноватая, и зашипела от боли, когда на нее опять накатил этот голос.
“Отсеки мне голову, пронзи колом сердце, если когда-нибудь сумеешь отыскать то и другое, - но я не лягу в землю и не усну… как не уснешь и ты!”
Николае ахнул и хотел шлепнуть сестру по щеке, чтобы привести в чувство; но не решился поднять на нее руку. Иоана пригнулась к коленям, зажав уши руками, точно могла заглушить ледяной призрачный голос, терзавший ее изнутри.
“Ваши попы лгут - и ваши поверья лгут! Никто из вас не властен над тем, что Бог судил мне, как не властны никакие святые дары и слова! Властен лишь Господь, властна лишь кровь!”
– И, пожалуй, это правда, - прошептала Иоана. Ее била дрожь.
– Что с тобой, Иоана, ты больна? – спросил Николае. Еще больше страдания, которое выказала сестра, его испугало то, что она говорила сама с собой.
Иоана нашла в себе силы улыбнуться и положила Николае руку на плечо. Потом погладила по темно-каштановым волосам. Удивительно – какими разными уродились все дети Кришанов, ни один не походил на другого… как цвета, слагавшиеся в родовой герб.
– Было нехорошо, но уже прошло. Не бойся.
И в самом деле прошло – темное присутствие перестало давить ее.
Иоана выпрямилась и разгладила головное покрывало, укрепленное на волосах тонким золотым обручем, который сейчас казался ей терновым венцом. Она молилась о минуте, когда можно будет снять все это.
Брат опять взял ее за руку, придвинувшись совсем близко, - и Иоана благодарно припала к его плечу. Оно уже было твердым, как у мужчины. Что ж – Корнел был всего годом старше, когда вступил в стражу Тырговиште…
Иоана несколько раз перекрестилась, глядя на двери тронного зала, - потом закрыла глаза, позволив брату держать свою руку и гладить себя по плечу. Капельки пота стекали у нее из-под венца.