Осенние дали
Шрифт:
По левую руку от Капитона стояла подросток-девушка в халате и ботинках на резиновой подметке. Исподтишка он рассмотрел, что волосы у нее белесые и шелковистые, точно султан кукурузы, а на губах, когда она оглядывается, скользит лукавая улыбка. До поступления в ремесленное Капитон, как и все поселковые ребята, всячески старался подчеркнуть свое презрение к девчонкам. Играть с ними считал унизительным, если приходилось — старался дернуть за косичку, дать подножку. Теперь Капитон точно увидел себя в другом зеркале и подумал, что ведь скоро и он станет парнем. И с каким-то опасливым вниманием покосился на соседку по тискам: так, наверно, ерш приглядывается к рыболовному крючку, спрятанному
— Соскочила.
Покосившись, он увидел, что его соседка в одной руке держит напильник с обнаженным острием, похожим на ржавое шило, а в другой — деревяшку с него, и невольно для себя сказал:
— Дайте сюда.
Важно насупясь, он зачем-то внимательно осмотрел напильник. Затем с таким усердием загнал острие в деревянную ручку, что чуть не расколол ее. Гордый этой мелкой услугой, Капитон почувствовал себя совсем мужчиной и молча вернул инструмент девушке.
— Спасибо, — сказала она.
Он словно не заметил. «Пожалуй, довольно путаться с этой девчонкой, а то еще, гляди, навяжется после шабаша, чтоб проводил домой». По старой привычке опасливо оглянулся: не смеются ли ребята? Но все работали, а кто заметил, позавидовали, и Капитон вдруг сказал соседке с запозданием:
— Для меня это ничего: пускай ломается ручка, вы скажите. Может, попилить чего, — то скажите, допомогу.
Она еще раз поблагодарила, но лукаво улыбнулась. Капитон вспыхнул и склонился над тисками. Скоро, однако, увлекся опиловкой и стал думать: вот сейчас он приступил к самому важному, что есть в жизни, — к работе — и сразу стал равен всем взрослым. Никто уж больше не сможет пренебрежительно сказать, что он мальчишка Тошка Халва из поселка «Красный Октябрь», который на горе за городом, а все почтительно будут говорить, что это товарищ Капитон Андреич Дудышкин, слесарь и рабочий человек. Как далеко от него отодвинулись поселковые ребята и игра в рюхи! То была мура, детство, а теперь он скоро станет зарабатывать вот этими руками, и от него пойдет польза всему заводу. Эх, показаться бы сейчас на поселке в таком фасоне: перед тисками, в спецовке и рядом с самим мастером Першиным! Что, если бы его вдруг засняли на моментальную фотографию? Ребята лопнули бы от зависти, а Колька Баритонов перестал бы задаваться своим новым электрическим фонарем. Чем загордился! Ему, Капитону, стоит только поднатужиться, и он отхватит себе фонарь еще похлеще. А то нет? Возьмет вот да и сделает, скажем, плоскогубцы (скорее бы уж мастер обучал их всем тонкостям ремесла). Попадут они к наркому промышленности, он и спросит: «Это кто же выпилил такие задюжие плоскогубцы?» А их мастер Першин скажет: «Это выпилил мой слесарь, ученик второго ремесленного училища товарищ Дудышкин Капитон. Он лучший изо всех у меня». Тогда нарком скажет: «Выдать ему премию и пропечатать в газете». И точка!
Подгоняемый мечтами, Капитон так драл напильником, что у него вспотело под носом и сзади горбом выбилась рубаха. Он не слышал, как Васька Губин, хихикнув, указал на него мастеру пальцем:
— Поглядите, вы нам все разобъяснили, а он как пилит?
Не слышал Капитон и того, как подошел к нему Першин, и очнулся лишь от звука его голоса над самым своим ухом:
— Подождите, молодой человек, вы чего так кланяетесь? Богу захотели помолиться? Движения рук слесаря должны быть плавными, как при гребле на лодке. Позвольте напильник, я вам покажу.
Капитон поднял голову, стараясь понять, в чем дело. Все вокруг смеялись и глядели на него. И тогда уши Капитона вдруг вспыхнули так, словно их надрали. Улыбка
— Ничего. Он еще научится. Верно?
Но Капитон не открывал рта, точно у него слиплись губы. Исподлобья он покосился на круглое Васькино лицо и внутренне побожился, что все равно обгонит его по работе. Поднять глаза влево, на соседку, Капитон и совсем не решился.
Однако тут же выяснилось, что и другие ученики неправильно пилили: кто слишком широко растопыривал локти, кто, стоя, делал упор не на ту ногу. Это несколько примирило Капитона с неудачей, а когда ремесленникам выдали деревянные чурки, зубила и молотки, он совсем забыл о ней.
Выхваляясь перед Капитаном, Васька Губин, промазав по зубилу, стукнул себя по большому пальцу. Он сразу отдернул руку и стал дуть на нее. Плакать было стыдно, Васька старался засмеяться, а в глазах стояли слезы.
— Что, заработал? — обрадовался Капитон.
— Ну и что ж. А мне вовсе не больно.
И Васька опять с размаху ударил молотком по чурке. Капитон посмотрел, подумал и сказал:
— И я умею.
И стукнул себя по руке.
Теперь рассмеялся Васька. Мальчики опять стали соревноваться и забыли о размолвке.
Рев гудка для них был полной неожиданностью, да и никто из ребят не поверил, что они работали целых четыре часа: казалось, только заступили — и уже смена.
— Шабаш! — закричали по цеху.
Покидать мастерские Капитону никак не хотелось. Почему сейчас вдруг не настанет завтра, чтобы снова встать к тискам? Он наскреб с верстака железных опилок и насыпал в карман: показать своим, что делал.
У палатки, за проходной будкой, четверо ребят внезапно решили купить в складчину кружку пива — отпраздновать поступление в ремесленное. У Капитона имелись только «автобусные» деньги. Он мысленно прикинул: как быть? И решил, что домой пойдет пешком.
— Может, у тебя нету? — спросил Васька и подмигнул на свой ободранный «портмонет». — А то займу, у меня еще есть колхозные.
— Побольше твоего имеем, — ответил Капитон. — Сколько надо: по двадцать восемь копеек? Берите все.
И важно положил на залитый прилавок свои три гривенника.
— Пиво-то сладкое? — хозяйственно спросил один из ребят, заглядывая в палатку.
— Чистая конфета, — ответил продавец.
Зазубренная пивная кружка пошла по рукам. Капитон гордо поглядывал на прохожих, точно приглашая полюбоваться собой. Сколько раз завидовал он взрослым парням, когда в фойе кинотеатра те, не стесняясь, брали пиво и расплачивались наличными! Как мечтал поскорее вырасти, чтобы самому изведать это наслаждение! И вот наконец настал долгожданный день. Когда подошла его очередь, Капитон поспешно окунул нос в пену и начал втягивать пиво. И сразу же во рту у него стало горько и так противно, как однажды в раннем детстве, когда, увидев красную елочную свечку, похожую на карамель, он откусил ее. Закашлявшись, Капитон так же торопливо передал пиво следующему.
— Ну как? — спросил тот с надеждой, принимая кружку.
— Здорово, — сказал Капитон, стараясь не морщиться.
Отойдя за палатку, он тихонько сплюнул.
Все ребята стали показывать, что «пивко во, на большой», а Капитон с удивлением думал, почему взрослые так любят эту дрянь. Вот уж никогда больше не станет его пить. То ли дело ситро: и дешевле и вкусно. А то еще лучше в цирк сходить. Наверно, подобным образом думал и тот ремесленник, который спрашивал, сладкое ли пиво; не вытерпев, он откровенно признался: