Осколки летней грозы
Шрифт:
Ей стало страшно, будто приход мертвеца — дурное предзнаменование.
Она лежала в темноте, пытаясь понять, что это значит. Но лишь скручивала себя в пружину. Лайтнинг всё больше убеждалась, что должна ещё раз поговорить с Клаудом, помириться на прощание. Как бы она не списывала это на появление Зака в её сне, в конце концов это было и её желание — собственное гложущее чувство вины.
Завтра последний день, чтобы всё отпустить. Завтра утром она наконец срежет с руки амулеты и талисманы. Это шанс встретиться с Клаудом, объяснить ему хоть что-то, попытаться оставить своё детство здесь.
Новую жизнь нужно начинать без долгов, с чистого листа.
***
Фэррон снова поймала Клауда между стендами с товарами. Он помнил, что сегодня за день — важный для Клэр, её день рождения, помнил и их последний разговор. Клауд опустил руки, очень хотелось забыть Лайтнинг, с легкостью выгнать из своего сердца. Он устал от неё и того, что обязан всегда под неё подстраиваться, терпеть. Если в нем и жило чистейшее чувство дружбы, как в заповеди — не предавай, не оставь без помощи, то она его растоптала, показав, что в реальном мире это все слабость и наивность.
Клауд с укором смотрел на Лайтнинг. Что в этот раз привело её? Она никогда не приходила к нему просто так по-дружески поговорить, ей всегда нужно что-то. Сама же она ничего не давала взамен, теперь он это знал. Фэррон всегда пользовалась им без зазрения совести.
Лайтнинг тоже чувствовала себя здесь неуместно. Скулу Клауда украшала ссадина, губа была разбита.
— Банды уже дерутся? — спросила она, даже не поздоровавшись.
— Тебе это действительно интересно? — вопросом ответил Клауд и отвернулся.
Клэр выдохнула, опустив плечи, и сделала шаг к нему. Клауд почувствовал её дыхание кожей. Должно быть кончик её носа почти касался его шеи.
— Ты прав, я не из-за этого пришла.
Его рука, переставляющая банки на стенде, замерла. Она говорила слишком тихо, так что Клауду пришлось затаить дыхание. Боясь шевельнуться, он так и стоял к ней спиной.
Лайтнинг видела, как ходили его плечи, он весь превратился в слух. И она поджала губы, благодарная за то, что Страйф не заставляет её смотреть себе в глаза.
— Я пришла из-за Зака… Из-за того, что произошло зимой.
Пальцы Клауда сжались на стеклянной банке. Они раньше никогда не говорили об этом, это было непризнанное табу. Клауд старался улыбаться как и прежде, Клэр же просто делала вид, что Зака никогда и не было.
— Вы с Заком… Вы встречались? — спросил вдруг он, это был ещё одна запретная тема. Клауд всегда догадывался о том, что между его друзьями есть что-то, во что его не посвящают. Он чувствовал себя маленьким ребёнком, при котором родители стесняются показывать чувства. Он даже ревновал: Клэр и Зак проводили друг с другом времени больше, чем с ним. И то, что после гибели Фейра Лайтнинг перестала общаться со Страйфом, только подтверждало его догадки.
Клэр сглотнула.
— Нет, — сухо ответила она.
Костяшки на руке парня побелели, стекло под пальцами грозило треснуть, как скорлупа. Он никогда не задумывался, как много врёт Клэр. Он всегда брал её слова за чистую монету, но вот сегодня впервые усомнился в честности Фэррон — и сразу все её слова, действия изменили окраску. А вдруг она лгала всегда? Лайтнинг — цепкая и вёрткая, ложь такому человеку необходима, как воздух, чтобы выжить.
— Не ври мне, — тихо сказал он. Сколько мольбы и одновременно угрозы было в этом голосе, Лайтнинг даже болезненно зажмурилась, пробуждая внутри себя искренность.
Противно было. Кто-то сказал: «Правда всегда одна». Клэр больше в это не верила, правда у каждого своя. Наверное, Клэр искренне врала себе об отношениях с Заком. Клауд же впервые не побоялся её ткнуть лицом в истину. Он впервые не жалел Клэр, не огораживал её от своей жестокости.
— Я может быть и хотела этого, и, наверно, это произошло бы… Но мы не встречались, — голос её был слишком неуверенным.
– Он был очень хорошим парнем.
Страйф отпустил банку.
— Я это знаю не хуже тебя, — жестко сказал он.
Клэр почти ощутила исходящую от него угрозу. Будто он больше не позволял ей прикасаться к своим светлым воспоминаниям о Заке, защищал их от её рук, предчувствуя, что сейчас она разобьёт его хрустальные образы.
— Тогда зимой, когда он погиб у Старого Моста… — голос её дрогнул, — Я была с ним.
Глаза Страйфа взметнулись к потолку, и он, не удержавшись, повернулся к Клэр.
— Его ведь нашли лишь спустя сутки после смерти.
Щеки Клэр горели от того, что она не могла больше скрывать.
— Зимой не проводят Игры, и мы тренировались с ним вместе, чтоб не потерять форму, — Клэр покраснела сильнее, потому что понимала, одно только это заденет Клауда. Ведь они с Заком ничего не сказали Страйфу — их общему другу. Но то, что ей предстояло рассказать, было ещё страшнее. — Зима была очень холодной, всё перемёрзло. Зак поднялся до последнего яруса, — голос Клэр стал тише то ли от воображаемой ей картины восхищения, то ли от боли. Клауд сам представил те последние метры дьявольского шпиля, смахивавшего на остриё гигантской булавки. Если бы он увидел такое в живую, он тоже бы замолчал. Страйфу не нужно было объяснять, что путь так высоко мало изведан и те, кто касались тех балок, становились легендами.
— Было слишком холодно, — повторилась она. — Металл не выдержал, и Зак упал почти с самой верхушки.
— Ты была там? Ты это видела? — спросил он, задыхаясь.
— Он летел кувырком по железу, ударился об лёд и проломил его.
Картина того, как из глубин тёмной воды, обрамленной льдом, медленно и спокойно поднимается тело, не шевеля ни единой конечностью, до сих пор жила в голове Клэр. Она помнила свой ужас от увиденной ей смерти друга, упавшего с высоты ненавистного Старого Моста.