Осколки
Шрифт:
— Понятно, — ответил Антенор недрогнувшим голосом, — огорчу тебя — не слышал я про такое.
— Не слышал… — пробормотал Никодим и уставился на свои ноги.
— Так что, насчёт меня?
— Это потом, — сказал Никодим, — я отлучусь по делам, потом поговорим.
Он удалился. Антенор вернулся в зал, плюхнулся на лавку и некоторое время сидел неподвижно. Сердце разогналось так, будто он только что пробежал олимпийский стадий быстрее, чем Демосфен из Лаконии[35]. Сохранять внешнее спокойствие стоило ему поистине титанических усилий.
Мысли скакали бешенным галопом. Почему Никодим заговорил с ним о мальчике? Что случилось?
Затем, дабы чем-то занять себя и успокоить голову, он увязался следом за Месхенет, Вашти и ещё одной рабыней на рынок. Подрядился тащить корзины.
— Вам же нужно много всякой снеди для гостей.
— Как ты думаешь, много ли сюда влезет? — улыбнулась Месхенет, приподняв небольшую корзинку за ручку одним указательным пальцем. — Для гостей нам всё нужное доставляют, у мужа договор с купцами. А я иду просто прогуляться.
— Ну мало ли что понадобится, — буркнул Антенор, — ты отнеслась ко мне по-доброму, я хочу хоть чем-то отблагодарить.
Месхенет, всё ещё улыбаясь, переглянулась с рабынями, те прыснули в кулаки. Подмигнула Антенору.
— Ну пошли.
На рынке корзинки заполнили мешочки с порошками. Поменьше — сурьмяной для чернения бровей. Побольше — смесь золы с сукновальной глиной для омовений.
— А это что? — спросил Антенор, указав на шарики кифи.
— Жевать, — ответила Месхенет.
— Это съедобное?
— Нет, — улыбнулась египтянка, а рабыни рассмеялись.
— А зачем тогда?
— Чтобы изо рта не воняло, — пояснила Вашти.
Шарики действительно пахли настолько ядрёно и необычно, что Антенор даже предположить не смог, из чего они состоят.
На рынке образовалась толчея куда больше обычного. Кругом одни каусии, соломенные и войлочные шляпы, персидские курпасы. Воины Одноглазого продолжали прибывать в лагерь у стен и многих, как видно, отпустили в город.
Месхенет, Антенор и рабыни дошли до рядов работорговцев. Туда египтянка заглядывать не собиралась. Повернула в другую сторону.
Антенор последовал за ней, взгляд его рассеянно скользил по длинному ряду полуголых мужчин с потухшими глазами, безразличных ко всему женщин и испуганно жавшихся к ним детей.
— Нет, мне баб не надо, — донёсся до ушей Антенора голос важного мужа, который беседовал с работорговцем, — только мужчин. А они у тебя замученные какие-то. Не осилят ведь работу.
— Для рудников они тебе потребны, почтеннейший? — спросил работорговец.
— Почти, — ответил покупатель, — лес валить будут.
Взгляд Антенора задержался на одном из рабов. То был очень смуглый человек, худой и всклокоченный. Всей одежды на нём — серая холстина на бёдрах, повязанная необычным для здешних мест способом. Длинные спутанные волосы и борода, по всему видать, давно уже не знали гребня. Всё тело покрыто шрамами.
Раб этот, единственный из всех стоял прямо и не опускал глаз, хотя и в его взгляде читалось безразличие ко всему. Худоба его явно не была природной, в прошлом он мог похвастаться внушительными мышцами.
— Боги подземные… — прошептал Антенор, — Вадра, это ты?
Он шагнул к рабу. Тот посмотрел на него невидящим взором.
— Вадрасан! — вновь позвал Антенор, — это ты?
Раб нахмурился, прищурился. Потрескавшиеся кровоточащие губы разомкнулись.
— Анте… нор? Вайя, Антенор?
— Да, да! — воскликнул бывший конюх.
Слон протяжно затрубил, подчиняясь командам махаута попятился, остановился и поднял правую ногу.
— Хорош! — цокнул языком Александр.
— Отлично обучен! — сказал раб-диглосс [36] Оксиарта, царского тестя. Он переводил слова магараджи гандхаров, — даже у Пурушоттамы нет столь крупного слона. Этот обошёлся магарадже втрое дороже обычного.
— Праапта Айравата! — пробасил воин, сидевший на спине слона позади махаута, разместившегося у того на шее.
— Что он сказал? — спросил Александр.
— Говорит, этот слон — настоящий Айравата. Так они называют царя всех слонов, на котором ездит сам Индра-громовержец.
Махаут круто наклонился вперёд, и слон послушно опустился на колени. Воин спустился на землю. Магараджа представил его, а диглосс перевёл:
— Перед тобой, великий хшаятийя — храбрый Ваджрасанджит, чьё имя означает — «неукротимое оружие Индры». В бою он стоит дюжины самых искусных арштибара! Вот увидишь, твои враги побегут от одного только его вида!
Воин почтительно поклонился царю.
— Доблести воздастся по заслугам, — Александр благосклонно приветствовал индийца кивком головы. Букефал понёс его вдоль выстроившегося для смотра войска прибывших союзников.
Ехавший следом магараджа взмахнул рукой. Слоны свернули хоботы в кольцо и затрубили. Погонщики и воины-индийцы, потрясая оружием закричали:
— Бхадрам те махаатман бах раджан!
Букефал пожелал галопа, пришлось поспешить за царём и Антенору с полусотней продромов, командиром которых он был назначен недавно.
— Вадра, как ты здесь…
Раб оскалился.
— Вайя… Антенор… Саджива… Намас Индра… — проговорил он хриплым низким голосом.