Осколки
Шрифт:
— Э-э!
— Чего тебе? — повернулся к нему «Скирон».
— Нас двое, так-то.
— И то верно, — согласился «Скирон», — вот ведь незадача.
Пришлось Антенору расстаться ещё с одной монетой. Цена сандалий. Или плаща, чуть поплоше, чем тот, которым снабдила македонянина Мойра. Ещё вчера он был бы рад и халку — лепёшку купить, а попади в руки пара оболов, дневная плата гребца триеры, так и вовсе — богач.
Далее при удачном раскладе предстояло расстаться с ещё большей незаработанной суммой.
«Невелика цена-то?», — снова вылезла недалеко отогнанная мысль.
Антенор сжал зубы.
— Пошли, гийора, — приказал «Скирон».
Бывший конюх украдкой кинул взгляд назад. Дион, видя, что македонянина остановили, в проулок не сунулся.
Дальнейший путь походил на блуждание по лабиринту. Улицы, переулки. Стены, увитые плющом, или голые, обшарпанные.
Антенор очень быстро понял, что одному ему назад не выбраться. Заблудится тотчас же. Стало очень тоскливо. Он отметил, что все встречные люди спешили посторониться. Всё чаще македонянин видел крепких мужей, праздно подпиравших стены, лениво беседовавших с прохожими и друг с другом.
Наконец, «Скирон» толкнул очередную неприметную дверь, и они вошли в тёмное помещение.
— Ступеньки тут, — предупредил провожатый.
«Вверх или вниз?» — успел подумать Антенор.
Темень, хоть глаз выколи.
— Ах ты…
Всё-таки споткнулся. Ступеньки вели вниз. Три штуки.
Откуда-то спереди послышались голоса. Будто за дверью.
Скрипнули петли. И верно дверь, а за ней свет. Колонна света. А уж пылищи-то!
Небольшая комната с квадратным отверстием в потолке. Грубо сколоченный стол, пара скамей, столько же клисмов, стульев с изящными гнутыми спинками. Стол заставлен кувшинами. Посреди пустое блюдо с костями. Сидели за столом три человека. Один, правда, скорее лежал, чем сидел, мордой в стол. Другой сидел спиной ко входу и ковырялся в зубах, а третий печально обнимал кувшин. Вошедших только он и видел.
— Шлам лэхон, — произнёс он отстранённо.
— И тебе мир, — ответил Антенор.
— Не уходи никуда, — посоветовал «Скирон» македонянину и удалился в незаметную боковую дверь.
Антенор сунул большие пальцы за пояс, обвёл взглядом комнату. «Печальный» продолжал смотреть будто сквозь него. «Зубной ковыряльник» соблаговолил обратить внимание на пришельца. Поднялся с лавки, подошёл. Бесцеремонно пощупал ткань плаща.
— Махнёмся, гийора?
Прежде, чем Антенор успел ответить, «ковыряльник» стянул через голову драный хитон.
На вид довольно тщедушный мужичонка. Антенор подумал, что вырубить его не сложно. Но начинать драку означало похоронить всё дело. Ну и себя, конечно же. Далеко не уйдёшь. Он не ответил и не пошевелился. Перевёл взгляд на «Печального». Тот выглядел поздоровее, в плечах шире. Опаснее.
«Ковыряльник» нахмурился.
— Ну ты чё?
— Не меняюсь, — выдавил из себя Антенор.
— Тыыы… — только и промычал «ковыряльник».
Лицо его исказила обиженная гримаса. Тут боковая дверь снова отворилась. Вернулся «Скирон» в сопровождении человека, при виде которого македонянин заскрежетал зубами, хотя и ожидал здесь встретить.
— Ба-а! Какие люди! — обрадовался один из близнецов.
Левый или Правый?
— Решил последовать доброму совету, уважаемый?
«Уважаемый». Похоже, это Правый. Промах.
— Да. Вспомнил, что твой «славный именем» предводитель говорил про заработок.
— Для тебя, хрен с глазами, он — «господин епископ», — раздался голос сзади.
А вот и Левый. Паламед.
— Не оскорбляй нашего гостя, братец, — сказал Правый.
— Ваш… господин епископ посоветовал мне обратиться к Менесфею Доброму.
— Это можно, — покивал Правый.
Левый подошёл к Антенору сзади, бесцеремонно откинул в сторону плащ, быстро ощупал пояс и похлопал македонянина по груди и по бокам.
— Обратиться можно, — повторил Правый, — считай, что ты уже обратился.
— И где я могу его видеть? — спросил Антенор.
— А зачем тебе его видеть? — заржал Левый, — ты бы ещё к Абдалониму вот так заявился. Нас видишь, этого достаточно.
— Стало быть, о делах мне с вами следует говорить? — спросил Антенор.
— С нами, с нами, с кем же ещё, — покивал Левый.
— Братец, не обижай нашего гостя, — усмехнулся Правый, — посмотри на него, он даже принарядился, дабы не оскорбить взор почтенного Меонофая. Как не уважить такое рвение? Пойдём.
Он поманил Антенора за собой.
«А там они называли его на эллинский манер», — подумал Антенор, — «да и Мойра тоже. А он, стало быть, из местных. Хотя, чему удивляться. Чем ближе к телу, тем больше уважения».
За дверью обнаружилась ещё одна проходная комната, узкая и длинная. Ещё одна дверь, за ней ступени вверх. Поднявшись, Антенор с провожатыми оказались на открытой террасе второго этажа, который занимал меньшую площадь, чем первый. Здесь стучали деревянные молотки — двое рабочих выкладывали на полу сложный узор из кубиков розового и белого мрамора.
Стена второго этажа не имела окон, и вся заросла плющом. По углам здания стояли большие каменные кадки с финиковыми пальмами. Обнаружилась ещё одна лестница, ведущая на плоскую крышу. Там росло ещё больше пальм и иных растений, названий которых бывший конюх не знал.
«Прямо дворец Навуходоносора. Висячие сады».
Крыша и верно представляла собой такой сад, виденный Антенором в Вавилоне. Здесь был натянут большой полосатый тент, под которым стоял стол и три клинэ[45] вокруг него. Антенор уже не удивлялся смешению эллинских и иноземных обычаев. В Сидоне он такое видел на каждом шагу.
На центральном ложе возлежал невысокий плешивый старик в длинной полосатой китуне. Черты лица старика… располагали к приятному общению. Да, именно так, благообразный такой дедуля. Добрый.
За его спиной стоял мальчик-раб с опахалом, а чуть поодаль, в тени пальм Антенор увидел рослого варвара, чёрного, как головёшка, вооруженного мечом. Видать, телохранитель.
Два других клинэ пустовали, но если на левом белоснежное покрывало лежало идеально ровно, то на другом было смято. Кто-то явно с дедуганом только что завтракал.