Осторожно - пума!
Шрифт:
была длиннее бесконечной ночи с одиннадцатого на двенад-
цатое января 1943 года, когда, лежа в снегу на берегу ско-
ванной льдом Невы, я ждал сигнала, чтобы поднять свою ро-
ту в атаку для прорыва блокады измученного Ленинграда.
Она была длиннее и той январской ночи в 1945 году, когда
меня выносили из боя, а затем везли шестьдесят километров
по фронтовому бездорожью с раздробленной ногой к поль-
скому городку Сендзишуву и я несколько
ние от нестерпимой боли и потери крови. Она была длин-
нее потому, что тогда впервые ко мне подошла смерть и я
живо ощутил ее холод — первые впечатления всегда самые
сильные. До сих пор зрительная память сохранила тот га-
лечный полуостровок, равнодушные ели и буйствующую
реку...
Много лет спустя на Чукотке, так же в августе, замерзли
четыре исследователя — близко знакомые нам товарищи.
41
Их нашли в разных местах недалеко друг от друга окоче-
невшими, в мокрой одежде. Они не догадались освободиться
от этого холодильника, не согрели друг друга своими тела-
ми. Убийцей стала их мокрая одежда.
...Наконец из тьмы стали выступать поседевшие за ночь
ели и обозначились контуры сопки на противоположной сто-
роне реки. Наступал холодный рассвет.
Некоторое время мы сидели, не решаясь расстаться с на-
гретой нашим дыханием крышей. Наконец набравшись ре-
шимости, быстро выскочили и начали одеваться, с трудом
попадая руками и ногами в складки слипшейся и местами
обледеневшей одежды. От прикосновения к только что с
таким трудом оттаявшему телу мокрой и холодной одеж-
ды болезненно сжимались мышцы. Это была жестокая пыт-
ка холодом. Кое-как натянув наконец все, мы молчком
быстро стали карабкаться на крутую каменистую сопку и
скоро очутились в облаках. Дождь перестал, но все мутное
пространство вокруг было насыщено влагой и холодом.
Крутой склон резко переходил в ровную, почти горизон-
тальную поверхность вершины, покрытую таежной гарью.
Гари в тайге бывают верховые, когда горят только кро-
ны деревьев, а стволы остаются, как мрачные колонны без
крыши; низовые, когда горят кусты и валежник; сплош-
ные, при которых сгорает все, и на этих местах поселя-
ется трава-вейник, иван-чай, осоки. Здесь гарь была низо-
вая. Сгорели кусты, вместе с ними мох с тонкой торфяной
подстилкой, прикрывавшей каменистый грунт и сильно щеб-
нистую почву. Лишенные опоры и питательной базы, мно-
гие деревья засохли и попадали при первом же сильном
ветре. Навалившись друг на друга, они создали что-то вроде
баррикад, исключив всякую возможность движения по зем-
ле. Беспорядочно наваленные во всех направлениях стволы
ощетинились острыми сучками, грозя воспользоваться ма-
лейшей оплошностью пешехода и разорвать его одежду
вместе с кожей.
— Хождение по канатам под куполом цирка,— невесело
пошутил Матюков.
Ему особенно трудно преодолевать этот хаос из-за ною-
щей ноги.
— Да, богатая практика. На старости лет, когда уже не
смогу работать в тайге,— продолжил его мысль Верши-
нин,— подамся в цирк. После такой практики быть гим-
настом сущие пустяки.
Балансируя по мокрым, скользким, нередко пружиня-
42
щим стволам и перепрыгивая с одного на другой, медленно
двигались мы по гари. Туман был так густ, что в десяти шагах
нельзя было отличить дерево от медведя. Впрочем, ни один
уважающий себя и находящийся в полном разуме медведь,
конечно, сюда бы не забрел — мы это знали и совершенно
не опасались встречи с хозяином тайги. Нам деваться было
некуда. Мы вынуждены были скакать по завалу. Ориенти-
роваться в тумане да еще по гари невозможно. Вытаскивать
часто компас было трудно и не хотелось из-за холода. Дер-
жать же его все время в окоченевших пальцах — значит ли-
шиться этого единственного путеводителя на первом же прыж-
ке. В общем на компас я почти не смотрел, и шли мы, каза-
лось, по прямой, стремясь к северу, но, как только удава-
лось взглянуть на него, так неизбежно выяснялось, что идем
почти на восток. Поворачивали, некоторое время шли на
север, а еще некоторое время опять незаметно для себя ук-
лонялись вправо.
Долго длилось путешествие. Ноги от напряжения и уста-
лости дрожали. Прыжки были неверные, что еще больше
выматывало остатки сил. Сесть было почти невозможно из-за
холода, и поэтому отдыхали часто, но стоя. Опять потеря-
лось чувство пространства и времени. Казалось, что прошли
не менее пяти километров, а между тем в радиусе двух ки-
лометров от Угольного Стана гари не было — значит, до
Стана еще далеко.
— Что-то длинная эта гарь. Надо выходить к реке,—
предложил я.
Все согласились и повернули в ту сторону, где теорети-
чески протекала Огоджа. Гарь еще тянулась долго, но на-
конец поваленных деревьев стало меньше, началось мелко-