Осторожно: злая инквизиция!

Ясная Яна

Интересно, его вообще можно довести до такого состояния, чтобы он захотел наказать меня в постели?

Да, глупо. Да, слегка стыдно от собственных фантазий.

Но… ведь хочется же! Какого черта? С чего я должна стыдиться?

И, что смешно, суть его претензий, если честно, была мне абсолютно безразлична. Котик здесь на пару-тройку недель, максимум — на месяцок, а потом отбудет по месту постоянной дислокации, а я останусь жить и работать именно здесь, так что видала я его ценное мнение вместе с указаниями там, куда только проктологи

и заглядывают. А вот сам гнев…

Самоконтроль. Ощущение подавляемой мощи.

Грозовой запах озона и кисловато-колющий вкус электрического разряда на языке.

Между ног требовательно, сладко потянуло.

Последние пару реплик я игнорировала не просто так. Сосредоточившись на своих ощущениях, я балансировала на тонкой нитке необходимости довести инквизиторский гнев до квартиры.

— Твое поведение в отношении Шипуриной подходит сразу под две статьи магического кодекса, и, если она подаст заявление об угрозах причинения вреда здоровью, я дам ему ход.

Не дать грозе разрядиться в машине, где ничего нельзя. И ничего и не будет.

— Ага.

— А если подобное повторится, инициирую расследование по всей форме вне зависимости от наличия заявления.

Бу-бу-бу, злой полицейский!

Возбуждение с током крови плыло по венам.

Вот он, мой дом, уже близко.

Вот он, въезд во двор, и разбитый асфальт подъездной дорожки приветственно стрельнул в днище гравием.

— Да-да, я поняла, ваше инквизиторское святейшество негодует. Именно поэтому ты молчал, когда я при тебе быстро и эффективно заткнула ей рот.

Машина ткнулась носом в поребрик и замерла. Макс, по одному отлепляя пальцы от руля, со смертоносной вежливостью отметил:

— Я не стал подрывать твой авторитет при посторонних.

Открыв дверь, я утвердила каблуки на асфальте и, оглянувшись, бросила через плечо:

— К тому же это было тебе удобно. Хотя немного лицемерно получилось.

Я собиралась уйти вперед, но инквизитор меня опередил: вышел из машины, быстрым магическим взглядом обвел все вокруг и только после этого выудил из машины меня и, заперев авто, быстро повел (чтобы не сказать «потащил») меня в подъезд.

Разлитые вокруг него чары были незнакомыми мне, орденскими, идентифицировать их не получалось, и, удерживаясь на гребне несущих меня гормонов, я развернула свою защиту.

В подъезде пусто, слава всем святым, лифт работает. Домой. Быстрее домой!

Услышав, как за моей спиной щелкнул, закрывшись, замок, я перебила Макса, не дослушав очередной фразы:

— Знаешь, я решила, что мне, недостойной, нечего делать рядом со столь высокоморальным слугой закона. Что-то мне инквизиции помогать разонравилось. Опять же, опасно тут у вас… — и, с наслаждением глядя в светлые от бешенства глаза, залепила: — Поеду-ка я, пожалуй, куда-нибудь отдохнуть!

Чуть качнулась вперед, оказавшись к нему так близко, что моя грудь почти коснулась инквизиторской. Не прикосновение, но его

предчувствие. Заботливо поправила воротник белой рубашки.

И доверительно сообщила:

— Лет семь в отпуске не была…

Отвернулась, наклонилась, аккуратно сняла один туфель (заботливо стараясь, чтобы кое у кого был выгодный ракурс обзора). Потом другой туфель. Пристроила пару на обувную полку.

И ушла в гостиную, вызывающе покачивая тем, что в романтических книгах именуется бедрами, но по факту ими не является.

Макс, зашедший вслед за мной, являл воплощенное спокойствие и профессионализм, только вот меня от этого «спокойствия» уже потряхивало, и в голове что-то, отдаленно похожее на здравый смысл, отчаянно вопило: «Карау-у-ул! Спасите-помогите!»

Сейчас убьет. Господи боже мой, точно убьет!

Ужас мешался с возбуждением, от столь ядреной смеси гормонов руки покрылись гусиной кожей.

Я зашла в спальню, хлопнув дверью, и она от избыточного удара распахнулась, «случайно» показав Максу, как улетела в сторону моя блузка, рассыпались по спине кудри, а я завела руки за спину, расстегивая юбку.

Готовься, милый.

Стаскивать ее я буду до-о-олго!

Отчетливо представляя, как оставшийся в гостинной Макс сейчас прикипел ко мне взглядом, я неторопливо потянула вниз бегунок молнии.

— Перекинь на меня парней, с которыми договорилась на сегодняшнюю ночь, — голос, слегка охрипший, но тем не менее властно отдавший команду, оказался куда ближе, чем я ожидала, и по обнаженным плечам побежала новая порция мурашек.

Лениво обернулась к нему одним глазом, окинула уничижительным взглядом, холодея от ощущения собирающейся высоко в горах каменной лавины, и, обмирая от ассоциаций и предчувствий, смакуя их, столкнула последний камешек, удерживающий весь камнепад:

— Да пошел ты! — пренебрежительно растягивая слова, хамски, с оттягом.

И отвернулась.

— Стерва жопастая! — словно даже удивляясь своему открытию, припечатал меня в спину Макс.

А в следующий миг он оказался близко-близко, вплотную, и цепкая пятерня ухватила меня за волосы, оттягивая голову, а Макс впился в мой рот.

Ровно три секунды. Я как по секундомеру ощутила то время, что было дано мне для предъявления протеста, а потом за меня взялись уже без шуток.

Юбка, на которую у меня были такие большие планы, была содрана с меня молниеносно.

Мужские пальцы жестко впились в мои ягодицы, и меня грубо притиснули к мужскому телу. Выгнутая дугой, я прижималась лобком к его ширинке, чувствовала, как в живот врезается пряжка ремня, и теряла разум.

Желание было темным, обжигающим, животным — и остатки самоконтроля растворялись им, как соляной кислотой.

— Что ты себе позволя… — понимая, что роль нужно отыгрывать до конца, попыталась я надменно вздернуть бровь.

Но те три секунды, что были предоставлены мне покачать права, улетели без следа.