Остров Южный Камуи
Шрифт:
14
Пока Сакакибара лежал в больнице, Тагути кое с кем встретился и навёл о нём справки. Довольно любопытной оказалась беседа с известным поэтом Ёсими Фудзимурой и со школьным приятелем подследственного.
Фудзимура, по его словам, лично с Сакакибарой не встречался, но стихи его читал.
— Я раньше имел дело с одним издательством, которое принимало к рассмотрению стихи для выдвижения на премию. Довольно престижная литературная премия Т. А. Так он туда каждый год присылал свои стихи. Правда, ни разу, кажется, не прошёл.
— Вот как?
— Я однажды был главой отборочной комиссии. Так он мне прислал протест: мол, почему не принимаете мои стихи, хочу знать причину. Вот до чего самоуверенный юнец! Потому-то мне и запомнилось имя Тэцуя Сакакибара.
— Извините за такой бестолковый вопрос. А как вообще его стихи? Профессиональные? Или так, поделки?
— В плане эмоциональном довольно выразительные, мне кажется, но уж больно в них много слащавости. Нет в них той суровой трезвости, которая нужна в современном мире, не хватает в них чего-то главного, что нужно для отражения действительности, что ли.
— Я, кажется, понимаю, что вы хотите сказать, — улыбнулся Тагути.
Ему казалось, что он и в самом деле начинает понимать. Самое любопытное в этой истории было то, что Сакакибара несколько раз подавал свои стихи на премию и даже обратился с претензией к главе отборочной комиссии.
Беседа со школьным товарищем Сакакибары как бы подвела основу под рассказанное Фудзимурой. В школьные годы Сакакибара любил цитировать не только Бодлера, но и знаменитую строчку Байрона: «Проснулся поутру — и в мире я герой».
— Я тогда думал, что скорее уж Сакакибара станет модным писателем, чем Сасанума. Очень он был талантлив и амбициозен. А вышло всё наоборот — наверное, я в этом деле ничего не смыслил.
Обе эти встречи подтверждали одну и ту же истину. Нынешнее существование Сакакибары было для него неестественно, а сам он всячески стремился пробиться в знаменитости. И руководило им необузданное тщеславие, жажда славы и почестей. Но эту пламенную страсть ему ни разу не довелось утолить. Видимо, душа его была погружена в отчаянье. Наверное, для того, чтобы развеять отчаяние и хоть немного утешиться, ему и нужны были эти девицы, Минэко и Кадзуко.
Тагути решил ещё раз встретиться с Минэко. Он уже как будто бы смутно догадывался, для чего нужны были Сакакибаре эти девушки и что они для него представляли, но хотелось всё выяснить поточнее. Если удастся в этом разобраться, наверное, станет понятно и то, какой мотив был у Сакакибары для убийства Кадзуко.
Вечером Тагути направился в бар «Жюли». Минэко нигде не было видно. Когда он спросил у хозяйки заведения, не выходной ли сегодня у девушки, та ответила:
— Минэко больше сюда не придёт.
— Не придёт?
— Она уволилась.
— Неужели?
Тагути задумался на минуту — и взгляд его загорелся догадкой:
— Уж не выходит ли она замуж?
— А вы откуда знаете, господин инспектор?
— Значит, выходит замуж?
— Да. К ней тут приехал старый дружок из её родных краёв. Много лет не виделись. Вот, говорит, он ей и сделал предложение. Говорит, уедет с ним туда, в Акиту, — там и поженятся.
— Значит, поженятся?..
В груди Тагути шевельнулось нехорошее предчувствие — ему стало страшно.
Кадзуко Ватанабэ убили перед самым замужеством. Теперь Минэко оказывалась в том же положении, что и Кадзуко.
И что же, убьёт её теперь Сакакибара?
Выйдя из бара, Тагути зашагал к доходному дому «Мирная обитель».
Минэко у себя в комнате паковала вещи.
— Говорят, ты замуж выходишь? — обратился к ней Тагути.
В ответ девушка хихикнула, утерев пот со лба.
— Ага! За одного земляка. Вот, согласился меня, такую, взять замуж…
— Небось Сакакибара тут затоскует в одиночестве, когда тебя рядом не будет.
— Да нет, он за меня порадуется, — убеждённо возразила Минэко.
— Ты ему уже рассказала про свадьбу?
— Собиралась завтра пойти в больницу и рассказать. Маэстро, уж конечно, тоже будет рад. Он нам всё говорил: вы должны найти своё счастье. Не знаю, правда, такое ли уж это счастье — замужество…
— Тебе сколько лет?
— Двадцать один.
— Столько же, сколько Кадзуко… — заметил Тагути в раздумье.
Вероятность того, что Минэко могут убить, была достаточно высока. Надо бы ей прямо сказать, что, принимая во внимание это обстоятельство, лучше ничего Сакакибаре не сообщать.
Тагути уже открыл рот, чтобы всё сказать, но в последний момент сдержался. Подумал, что Минэко его только высмеет за такое предупреждение. Кроме того, ему хотелось рискнуть и сделать свою ставку в игре. Возможно, побуждение было несолидное и безответственное для инспектора уголовного розыска, но уж очень ему хотелось заманить Сакакибару в ловушку — и в конце концов он решился. Если Сакакибара в эту ловушку попадётся…
— Можно у вас кое-что спросить, господин инспектор? — вдруг обратилась к нему Минэко, медленно проговаривая слова.
— Что именно? — оторвался от своих мыслей Тагути.
— Вот скажите, полиции можно когда угодно без спросу в квартиры к людям заходить?
— Ты о чём?
— Да я тут, когда вещи собирала, обнаружила, что набор мой косметический пропал.
Не полицейские ли унесли?
— А почему ты вдруг думаешь на полицию?
— Ну, если бы вор забрался, он бы первым делом деньги взял. Больше и думать не на кого, кроме полиции. Да я не требую, чтобы они всё сейчас отдали…