Остров
Шрифт:
Когда Раймонд через пару часов тоже решился отправиться спать, ему пришлось с брезгливым видом откатить с дороги развалившегося по диагонали и старательно делавшего вид, что спит, Антонио, и выслушать от Сашки пьяное напутствие, мол, смотри, не подавай мне повода для ревности. Молча взглянув на него с укоризной, Раймонд перешагнул через Антонио и скрылся в палатке, правда, ещё некоторое время тихо ругался оттуда. Неизвестно, как почти двухметровый молодой человек умудрился так сложиться, что поместился там. Некоторое время то в одной, то в другой палатке кто-нибудь продолжал похохатывать, но постепенно все уснули и затихли.
Под утро девушке снова приснился яркий, странный сон. На этот раз действие разворачивалось на этом же острове, но здесь были те загадочные создания, глядящие пристальными пурпурными глазами и говорящие, не открывая рта, и она, казалось, была такой же, как и они. Все они собрались в той самой пирамиде, которую ребята нашли во время прогулки по острову, но пирамида эта была только что построена, и фрески на стенах ещё не высохли. Эрика помогала рисовать их, и рисовала, почему-то, саму себя. Здесь был и Раймонд, вполне узнаваемый, но тоже имевший нечеловеческий облик, и она называла его каким-то ещё более странным именем, и вообще произносила сложные слова на незнакомом языке. Они были не особенно нужны, ведь большую часть смысла она передавала через разум, но по пробуждении эти слова ещё какое-то время звучали у неё в голове и были полностью ей понятны, пока половина не забылась и суть не рассыпалась, как это всегда происходило с этими снами, как ни досадно. Ей запомнилось только странное словосочетание, «сайнэ ярама» или вроде того. Это было очень важно. Как же звали во сне Радю? Это имя казалось таким простым и родным, а она его забыла…
Растревоженная этими странными видениями, Эрика знала, что больше ничего на эту тему ей сегодня не покажут, и ей не хотелось снова засыпать и окончательно разрушать каким-нибудь бредом то, что она всё-таки ещё помнит. Поэтому она вылезла из палатки и обалдела: остров был покрыт белым туманом, который растекался между деревьями и полностью скрывал от глаз море внизу, так что казалось, что они находятся на крошечном островке, торчащем прямо из облаков. Из этой белой дымки как-то потусторонне звучало журчание реки.
— Классно, правда? — спросил Раймонд.
Он сидел на камне около реки и курил, слегка замёрзший и кутающийся в косуху.
— Наверное, индейцы даже не попадут в нас из лука в таком тумане, — заметила Эрика.
— Посиди со мной, — попросил он и подвинулся, кладя на камень сложенное полотенце.
Эрика на секунду нырнула в палатку и достала из рюкзака толстовку, потому что сейчас было по-настоящему зябко, закуталась в неё и устроилась рядом с парнем.
— А чего не спишь? Антонио-таки выжил тебя из палатки?
— Ну вот ещё! Я сам ушёл, — возмутился Раймонд, давая ей прикурить от зажигалки. Из-за тумана сигареты казались влажными. — Спина разболелась просто. Я же не креветка, в конце концов.
— Раньше прямо на песке можно было спать. А тут на камнях
— То-то и оно, — вздохнул Радя.
Он, прищурившись, смотрел вниз, туда, где под туманом пряталось море. Эрика устремила взор туда же, продолжая обдумывать свой странный сон.
— Сайнэ ярама… — пробормотала она.
— Я тебя тоже, — рассеянно отозвался Раймонд. Потом вдруг встрепенулся: — Что ты сказала?
— Не знаю, — призналась Эрика, — это фраза из сна, который мне сегодня приснился. Мне всё время что-то странное снится в последнее время.
— Ну-ка, расскажи-ка, — попросил Раймонд. Он очень внимательно выслушал всё, что она сумела вспомнить, и становился при этом всё более задумчивым.
— Ты знаешь, я пару раз видел нечто подобное. И на языке этом странном я говорил. А тебя во сне все называли какой-то Офаэной, или каким-то подобным именем…
— Я вспомнила! Энаврок! Так я к тебе обращалась сегодня.
— Ну, и что это, по-твоему, всё такое? — нахмурился он, вздрогнув от звука этого имени: оно явно было ему знакомо.
— Такое ощущение, что это воспоминания из прошлой жизни. Мы были инопланетянами и на этом острове помогали индейцам строить пирамиду.
Раймонд рассмеялся.
— Видать, не зря я всю жизнь чувствую себя инопланетянином.
Они ещё немного пообсуждали сны, но, к сожалению, помнили из них очень мало. Раймонд ещё долго обнимал Эрику, они говорили обо всём на свете, и им было очень тепло и уютно. Эрика, пожалуй, согласилась бы сидеть с ним вот так целую вечность. А когда он целовал её, она вообще теряла голову.
Туман постепенно рассеялся, но небо всё равно было затянуто дымкой, и солнца сегодня явно не предвиделось. Впрочем, Эрика, уставшая от жары, была этому очень рада. К полудню из палаток стали вылезать все остальные.
— Ну вот, ещё и погода испортилась, — тут же начал бухтеть Антонио.
Он вовсе не спал: сначала был обижен шутками Эрики и строил планы мести, потом рядом лежал Раймонд, и бедняга не мог понять, какие же чувства у него вызывает такое соседство, а оно явно какие-то вызывало. В итоге он пришёл к успокаивающей мысли, что ненавидит Раймонда. Разумеется, не просто так, а за то, что его любит Эрика. Которую Антонио, кстати, тоже ненавидит, потому что девица совершенно забыла, где её место. Ну а потом он подполз как можно ближе к выходу из палатки и жадно слушал воркотню этих двоих у реки, но многого не понимал. И бесился, понимая, что когда замолкают, они целуются. Грёбаные запаренные романтики, нормальные люди давно бы уже потрахались и поженились по приезде домой, родили пару ублюдков и через год развелись, а эти там о философиях и свободах всяких беседуют. Что можно говорить с бабой об этом всём? Он уверял себя, что когда ему невдомёк то, что говорит Эрика — так это оттого, что она дура, а когда невдомёк то, что говорит Раймонд — так это оттого, что тот слабак. Всё же очевидно и ясно.