Остров
Шрифт:
Всё это было совершенно невыносимо для бедняжки Антонио.
Друзья как раз подумывали, не стоит ли позавтракать, когда услышали отдалённый гром. Через некоторое время стало понятно, что гроза движется в их сторону. Кора и Эрика продолжали сидеть у костра и наблюдать, как в море опускаются широкие столбы света, всё ближе и ближе к острову. Антонио ругался и ныл, остальные суетились, на всякий случай делая запас сухих дров и прикидывая, как бы это устроить навес над костром — кто-то ляпнул, что, вероятно, начинается сезон дождей, и питаться несколько месяцев одними сырыми фруктами и мёрзнуть не хотелось.
В этом месте рассказа вздрогнула как раз Эрика. Она стала допытываться, не снилось ли подруге в последнее время ещё чего-нибудь в том же духе.
— Ну, сегодня-то ночью я всё по лесу блуждала и искала вас. Никак не отделаться мне от этого леса теперь…
— Это я знаю. Так руками махала, что чуть не пришибла меня пару раз. Ты постарайся вспомнить, не снилось ли тебе чего-нибудь странного или повторяющегося, в последний месяц где-то. Потому что мне во снах какой-то сериал показывать ещё дома начали, я тебе собиралась рассказать, да со всей этой вознёй как-то недосуг всё было. И, что самое главное, Раде этот «сериал» снится тоже!
Кора нахмурилась и на пару минут ушла в себя. Потом широко распахнула глаза и уставилась на Эрику.
— Конечно! И как это я забыла про этот сон! Я как будто смотрела научно-популярный фильм какой-то, и там подробно рассказывали странным голосом и показывали, как небольшая планета со странным названием столкнулась с большим астероидом. И этот астероид отколол от неё здоровенный кусок, на котором стоял замок. И этот осколок с замком обрёл свою орбиту каким-то образом, но теперь там темно, потому что до ближайшей звезды очень до фига, нет нормального воздуха и есть только одна луна, такая бледно-зелёная, а три другие остались у старой планеты. И там на этом месте образовался огромный пролом, заполненный водой, а посреди него, откуда ни возьмись, появился остров, имеющий очертания черепа, и на нём поселились странные бледные черноволосые люди, которые на этой планете раньше не водились. Там очень много говорили про них, загадочная новая раса или типа того, и у них есть громадный сверхпрочный меч из какого-то особого хрусталя…
Выслушав подругу, Эрика окончательно прифигела.
— Э… Не знаю, Кора. Это всё очень интересно, но связано ли оно с тем, что вижу я… Такое ощущение, что ты описываешь что-то такое, что происходило где-то рядом, но нас напрямую не касается. Чё-то у тебя, по ходу, настройки сбиты.
Она пересказала подруге свои сны и то, что рассказывал ей Раймонд. Кора очень заинтересовалась, и ей явно было обидно, что она не может ничего добавить к этому удивительному совпадению. Девушка изо всех сил старалась хоть что-то ещё припомнить или высказать какую-нибудь удобоваримую догадку, и так увлеклась, что даже довольно страшно рявкнула на Антонио, который сюсюкающим голоском
Когда разразилась гроза, навес уже был сооружён, так что все очень уютно расселись вокруг костра и, от нечего делать, стали пытаться жарить бананы. Дождь лил, как из ведра, он барабанил по навесу, а им у костра и в тёплой одежде и одеялах было тепло и уютно. Кажется, даже Антонио немного приободрился, впрочем, Эрика вовсе не была уверена, что это такой уж хороший признак. Болтовня в этот раз опасных тем не касалось. Они увлеклись разговором и сошлись на том, что всем очень хочется пойти в кино, какая жалость, что это, возможно, ещё пару лет не удастся. С подачи Коры все затеяли по очереди по кругу подробно пересказывать остальным сюжет какого-нибудь фильма или книги, и это оказалось так увлекательно, что ребята просидели до темноты и ещё два раза поели, но даже не вспомнили про ром. Зато пили чай, заваренный с мятой, которую Филька недавно нашла в лесу и нарвала целую охапку. Антонио, правда, фыркал и на чай, и на само занятие, но сидел и снисходительно слушал. Даже попытался пересказать какой-то фильм, но выбрал такой, где сюжета не было, а были одни погони и стрельба, так что рассказ получился малосодержательным и, к счастью, коротким: оратор из Антонио тоже вышел неважнецкий, поэтому всех успел притомить.
— А он такой — на!… а там ещё тот мужик, который…ну… а, да, я забыл про него сказать, но там вначале ещё был такой мужик. Так вот он пришёл, а главный герой… А, там ещё баба такая была… И вот они все погнались за тем чуваком, а он…
Остальные обладали гораздо большим талантом рассказчика, да и сюжеты выбирали поинтереснее и рассказывали всё в лицах, так что всеобщая тоска по информации из внешнего мира оказалась частично утолена.
Ночью Эрика опять оказалась на своей планете. Она стояла посреди сада, где росло много необычного. Громадные нежно-зелёные розы, похожие на кочаны капусты, деревья, как будто сделанные из зелёного бутылочного стекла, но живые, с маленькими серебристыми трепещущими листочками. На низеньких пушистых кустах висели прозрачные ягоды, похожие на капельки воды, с тёмно-синей сердцевиной внутри. Она пошла мимо всей этой растительности и видела, как по мягкому сиреневому мху на земле волочится край её ярко-алого балахона, а ступала она по этому ковру босыми ногами, на которых было по семь пальцев с перламутровыми аккуратными ноготками. Небо над головой было незнакомого цвета, и в нём светило далёкое маленькое голубоватое солнце, а над лесом висели три бледные луны разных размеров и оттенков.
— Опять мы пропустили ночь Троелуния, — сказала ей странная женщина с лиловыми глазами, которая, оказывается, всё это время шла рядом, и Эрика знала, что это Кора.
Эрика сорвала прозрачную ягоду с синей сердцевиной и откусила кусочек. Вкус показался очень знакомым, но она не смогла бы сравнить его ни с чем земным. Кислый и в то же время сладкий, он напоминал о чём-то далёком и забытом настолько мучительно, что девушка даже проснулась, всё ещё чувствуя его на языке.
А возможно, её разбудил гром: дождь прекратился только к позднему вечеру, а теперь припустил опять, и в свете то и дело вспыхивающих молний она видела, как по крыше палатки стекают капли. Внезапно она услышала за дверью какую-то возню и сдавленный вскрик. Эрика мгновенно метнулась туда и, неслышно приоткрыв выход, присмотрелась и прислушалась. Раймонд держал за шкирку Антонио, который, судя по состоянию джинсов, полз до их палатки ползком и тайком. Антонио жалобно дрыгал ножками и огрызался, а Раймонд вещал: