Острова Чалдеи
Шрифт:
– О, мы доберемся туда, - сказал Ого. – Как-нибудь. В конце концов, на нашей стороне Зверь Скарра и Великая Птица Берники. А теперь у нас даже есть Дракон Галлиса, хотя признаю, она слегка маловата.
Я уставилась на Страшилу, бредущего впереди меня по тропе – длинные ноги, маленькая голова, уродливая расцветка и всё остальное. Не говоря уже о запахе крабов. Я протерла рукавом мокрые глаза и посмотрела снова.
– Ты же не имеешь в виду…
– Имею. Ты не можешь отрицать, что он явно волшебный. А Зеленый Привет разумно разговаривает – не как другие попугаи. Зеленый Привет
– Полагаю, ты прав, - согласилась я, начиная испытывать благоговение. – Тогда с нами по крайней мере двое Хранителей.
– Так что мы доберемся до Логры и найдем твоего отца, если его еще можно найти. И мне показалось, тебе нравится быть главной…
– Не когда я не могу потанцевать на ярмарке.
– Но большую часть времени. Ну, же. Признай это. И знаешь, ты не должна расстраиваться из-за Айвара. Он того не стоит.
Я не знала, что мои чувства настолько очевидны.
– Хочу тебе сообщить, Ого с Логры, что я давно выбрала Айвара своим мужем!
– Я знаю. Но ты тогда была маленькой, а он казался взрослым. Я годами надеялся, что ты поймешь свою ошибку.
– Ошибку! – почти закричала я.
– Бабуля всегда говорит, что ты делаешь ошибки, - заявила тетя Бекк с повозки.
– Тихо, Бекк, - велел Ого. – Да, ошибку. У тебя есть мозги, Эйлин. Айвар же на самом деле ужасно глуп. Ты бы страшно заскучала, если бы тебе пришлось быть с ним постоянно. Мне с ним скучно. Он, похоже, считает, что то, что он принц, делает его совершенством.
Я подумала над этим. Полагаю, я никогда не приписывала Айвару мозги. Мозги были у Донала, и я всегда знала, что именно поэтому Мивенна предпочитала Донала Айвару. Но она всегда давала Айвару всё, что он пожелает. Все дети в замке знали, что не стоит ссориться с Айваром. Он пойдет к своей матери, и она накажет того, кто поссорился с ним. Подумав, я поняла, что таким образом Мивенна компенсировала Айвару недостаток своей любви.
Мои самые ранние воспоминания об Айваре состояли в том, что я слегка жалела его. Мивенна жутко баловала его, но никогда не обнимала так, как обнимала его брата. Тетя Бекк, которая в принципе не склонна к объятиям, обнимала меня всегда, когда я нуждалась в этом, а когда я была маленькой, даже сажала на (ужасно костлявые) колени. Мивенна никогда не делала так с Айваром. Однако Айвар явно считал, что он ее любимчик. Как глупо!
– Но Райаннэн такая красивая! – простонала я.
– И ты тоже, - парировал Ого.
Я уставилась на него и возразила:
– У нее волосы – словно зрелый овес.
– Цвет твоих волос, - ответил Ого, - точь-в-точь как у ирисок, которые замковая кухня делает на праздники. Тебе следует чаще их распускать, потому что они кудрявые.
– Они будут лезть мне в лицо. И у нее большие голубые глаза.
– Твои глаза ничуть не меньше, и большую часть времени они зеленые. Я никогда не видел никого с глазами такого цвета, как у тебя.
– Но я низкая. Райаннэн почти такая же высокая, как ты.
– Настоящая каланча, - нетерпеливо ответил Ого. – Если ты решительно настроена считать себя страшным недомерком – пожалуйста. Но не жди от меня сочувствия.
Я обнаружила, что смеюсь.
– Хорошо, хорошо. Но есть одна вещь. Я не умею петь. А ты слышал Райаннэн.
– Да, она умеет петь, - согласился Ого. – Но она не Мудрица, правильно? И я не думаю, что ее голос имеет отношение к тому, что чувствует Айвар.
Я снова засмеялась. Мы продолжили идти. Мы прошли, наверное, с полмили, прежде чем мне пришло в голову сказать:
– Спасибо, Ого.
Он ухмыльнулся:
– Всегда пожалуйста, Эйлин.
Благодаря ему я почувствовала себя настолько лучше, что даже начала любоваться пейзажем. Он весь представлял собой суровые скалы. Похоже, поблизости не было барда, чтобы выпеть его красивым, так что он оставался таким же обыкновенным, как Страшила, и таким же изможденным и серым. Я нашла это успокаивающим. Он напоминал мне Скарр.
Вскоре мы добрались до возвышенности, находящейся приблизительно на том же уровне, где трава была нормального зеленого цвета. И повсюду на ней паслись овцы. Они подходили к дороге, смотрели на нас и блеяли. За поворотом появилась ограда с коровами внутри, а за следующим поворотом обнаружился большой камень. Вокруг него зачем-то обернули веревку, и к ее концу привязали предмет, похожий на маленький корабельный якорь.
– Они боятся, что камень улетит? – поинтересовался Ого.
– Со всей этой магией Галлиса – никогда не знаешь, - ответила я.
Мы обошли камень и увидели, что веревка ведет к маленькому ангару наверху.
– Нет, улететь может лачуга, - сказал Ого.
Риз и Финн ждали сразу за лачугой. Айвар и Райаннэн дошли до них как раз в тот момент, когда мы их увидели. Они все повернулись и наблюдали, как мы приближаемся.
– Добро пожаловать в Пэнди, - объявил Риз, когда мы поравнялись с ним, и указал наверх налево.
Там находился большой старый фермерский дом, окруженный еще большим количеством овец и самым удобным образом угнездившийся среди скал и каменных зданий. Кто-то в одной из дверей увидел наше приближение, закричал и понесся вглубь дома. К тому времени, как мы подошли, дверь дома была открыта, мать и отец Риза выходили, чтобы поприветствовать нас, а позади них собралась приличная толпа наемных рабочих и служанок.
– Она выиграла Певческий турнир! – крикнул кто-то. – Я знал, что она выиграет!
Мать Райаннэн бросилась обнять ее. Потом нас всех представили, и мощный рабочий подошел к повозке и вынул из нее тетю Бекк. Она проделала путь до Пэнди, скромно сидя на его громадных руках, точно так же как переправлялась в лодку на Скарре. Внутри нас встретили невероятно радушно. Думаю, я никогда не чувствовала себя настолько дома, как там.
Главной комнатой на первом этаже являлась обширная кухня – очень светлая, поскольку была побелена. Широкие окна выходили на юго-запад. Несмотря на теплый день, в большом очаге горел огонь, и рабочий устроил тетю Бекк на мягком стуле рядом с ним, после чего шумно вышел наружу через одну из нескольких дверей. На больших черных балках на потолке висели разные вещи – Зеленый Привет тут же взлетел туда и важно уселся, изучая связку лука. Страшила прошел прямо к огню. Четыре овчарки и целая толпа кошек с величайшим уважением немедленно освободили ему пространство. Он улегся на лучшем месте и, насколько я помню, остаток дня был наполнен его урчащим мурлыканьем.