От альфы до омеги
Шрифт:
Почему Рикгард думал, что частоты всего три? Может, сигнал переходил на четыреста сорок четвертую, а дальше — еще выше, на четыре тысячи четыреста сорок четвертую?
Но это невозможно. Приемник настроен на пятьдесят частот.
Ливий. Нужно вытрясти из него все. А еще лучше, если он смастерит такой приемник, который примет любую частоту, лишь бы содержала в своем обозначении четверки.
Какой немыслимый бред. Неужели у этой аномалии есть разум? Или это «четверочное» совпадение все-таки имеет свое математическое объяснение?
Личная карта не срабатывала.
— Госпожа Тея, соизвольте разобраться, — крикнул он в передатчик. — У меня что-то с доступом.
— Все верно, господин Рикгард, — раздался сплющенный электроникой голос секретарши. — Ваш доступ ограничен на сорок восемь часов.
— Это как это — ограничен? — опешил Рикгард.
— Приказ господина Квинта.
— С какой такой радости?
— Он сказал, что у вас выходной. Два выходных.
— Не мели ерунды, Тея, открывай.
— Не могу, сэр. Приказ сверху не обсуждается.
— Да вы там все ума решились, что ли?
— Вы просили выходной, и господин Квинт сказал…
— …что я даже на порог собственной конторы ступить не могу?
— Примерно так, сэр.
— Примерно?
— Если хотите знать дословно, то он сказал следующее: «Чтобы духу его тут не было». Еще он употребил слово «мозгоклюй».
Рикгард отпустил кнопку и отпрянул от передатчика.
— Вот сволочь, — сквозь зубы процедил он.
Значит, в кабинет его сегодня не пустят. Можно, конечно, подождать и войти, когда кто-нибудь выйдет, но дела это не изменит: доступ к электронной базе со всеми отчетами и данными по обнаруженной в Пыльных Городах аномалии будет точно так же заблокирован. Значит, он не сможет ничего проанализировать, а последний вылет пока останется бесполезной тратой топлива. Он так и не успел вчера толком разобраться в данных, которые упрямо собирал. А все из-за дурацкого Центра!
И что же, позвольте спросить, теперь ему делать?
Рикгард бессильно обернулся на летные ангары. Ему даже Иолу не поднять в воздух: на ее панелях точно такая же электроника, как и здесь. Можно, конечно, Иолу взломать, но только не под пристальным взором дежурного механика. Во-первых, он не пустит Рикгарда в ангар, даже если тот очень сильно попросит. Во-вторых, в покое он его не оставит и копаться в брюхе Иолы без лишних вопросов точно не даст. Если уж удостоверение не сработало, значит, что-то не так. И хорошо, если механик просто-напросто выйдет и отправится к начальству. Надолго он Рикгарда в одиночестве не оставит.
Выходной? Два выходных? Это была шутка. Дурацкая, неуместная шутка. Выходные Рикгард ненавидел и принимал их с покорностью судьбе только потому, что от них было никак не отвертеться. Пожалуй, выходные он ненавидел куда больше, чем будни, и каждую пятницу покидал ангары позже всех. Будь его воля, он бы остался с Иолой до самого понедельника. В ангарах по выходным, по крайней мере, пусто. Никого. Блаженная, прекрасная пустота, которую не купишь ни за какие деньги. Даже дома —
А уехать из города — несбыточная мечта. Во-первых, выбраться из Эмпориума можно или со специальным пропуском, который подписывает Сенат, или с карточкой Ликвидатора. Но сегодня Рикгард никакой не Ликвидатор, а среднестатистический обыватель — то есть, никто. А Сенатский пропуск ему подписывать не за что.
Квинт не просто назначил Рикгарду выходной, он дал ему хорошего пинка за ночной полет. Как же, конечно, бумаги он потерял, но про «паранойю» Рикгарда не забыл. Все-таки уел старый дурак. Не такой уж он и дурак, в конце концов.
Рикгард пнул камень у подъездной дорожки и поднял глаза на кроны шумящих сосен. Отдел Ликвидации строили на самом отшибе — чтобы и летные ангары, и само низкорослое здание отдела с огромными, словно выпученными, окнами, не привлекало лишнего внимания. Поставь такую образину посреди Эмпориума — и зевак не оберешься. По крайней мере, так много лет назад мыслили проектировщики. Здесь же, у самой границы города, рядом с вальяжными, лоснящимися от денег кварталами граждан побогаче, людей было мало. Да и синтетические собаки, которых рассадили по всему периметру, в буквальном смысле не смыкали глаз.
Отличное место для такого человека, как Рикгард. А теперь — куда ему деваться теперь?
Рикгард покачал головой и направился к служебной машине. Завелась она только с третьего раза. Теперь это происходило все чаще и чаще. Казалось, она засыпала, как только Рикгард вынимал ключи, а чтобы добудиться до нее, одних ключей уже было маловато. Иногда он терпеливо выжидал, иногда сквозь зубы ругался, но чаще выходил и ругался снаружи, словно на просторе и выражения на ум приходили позабористей. Ржавеющая колымага слышала куда лучше снаружи, чем изнутри: после того, как Рикгард изливал душу, заводилась она с первого же оборота.
Автомобиль Рикгарду выдали уже давно, и, несмотря на явную необходимость, обновлять его не спешили. Заявки на ремонт рассматривали медленно и неохотно, изобретая новые и новые отговорки, все затейливее и хитроумнее. Финансирование отдела Ликвидации урезали шесть лет назад. С тех пор его сокращали еще дважды. Обивка кресел протиралась, замки заедали, секретарши уходили, а новых удавалось завлечь лишь спустя месяцы усердных поисков. Тея, к примеру, заявила в открытую, что проведет на своем месте ровно три недели, а потом уволится и выйдет замуж. Жизнь бурлила только за пределами отдела Ликвидации, сам же он потихоньку зарастал пылью.