От Крыма до Рима(Во славу земли русской)

Фирсов Иван Иванович

Сунув письмо за обшлаг кафтана, вынул из стояв­шей у борта шлюпки анкерок, перевернул его и присел. Рядом на корточках разместились Шишмарев и Лав­ров. Иван Лавров командовал артиллерией на верхнем деке, Шишмарев на нижнем.

— Вариации, други мои, могут случиться раз­ные, — Ушаков положил руки на плечи офице­ров, — однако дистанция и меткость нам живота могут стоить, а потому надобно турка на крайность подпус­тить и бить, бить и бить.

Вернувшись в каюту, Ушаков вынул письмо Войно-вича, усмехнулся: «Вишь ты, контр-адмирал, а в совет­чики призываешь капитана». Развернул письмо и сде­лал помету: «Получено будучи с флотом по счислению нашему между Тендрою и Аджубея в виду неприятель­ского флота, при переменном маловетрии». Сложил письмо, сунул в секретер.

За ночь эскадра малым ходом подошла на види­мость острова Фидониси.

Утром Войнович опять напомнил о себе: «Любез­ный друг, Федор Федорович. Мы теперич против Ду­ная, знаем наше место и, кажется, хорошо. В 8 часов поворотим через контрмарш и пойдем на тот галс, точ­но так, как вы изволите писать, и продолжать оной хоть до наших берегов, что Бог даст. Замучил нас про­клятый. Я уже, если сего дня не воспоследует никакое дело, положил другой план, который вам сообщу и не бесполезен, кажется. Когда поворотим, держи полнее и не много парусов, чтоб мелкие суда могли держать­ся с нами. Весьма сожалею, что вы нездоровы, я в та­ких же обстоятельствах, но что делать, принудь, ба-чушка, себя, как можешь, авось Бог смилуется на нас. Прости друг, ваш покорный слуга Войнович. Те­чение понесет нас от Дуная к Осту. Это не худо. А к ве­черу можно и прибавить парусов. Хотя бы попасть к Козлову».

Смех опять распирал Ушакова: «Сызнова терзается встречей с турками. Мало того, только и стремится поближе оказаться к берегам Крыма, Евпаторийскому за­ливу, а там рукой подать до Севастопольских бухт».

Пока Ушаков читал записку Войновича, размыш­ляя, солнце поднялось к зениту, эскадра подошла к ос­трову Фидониси, оставляя его справа на траверзе. Уша­ков вглядывался в каменистый, с белесыми отвесными скалами небольшой островок. Запрошлым годом ему довелось плавать в этих местах. На шлюпке, ради лю­бопытства, ходил на Фидониси.

Похожий на квадрат скалистый обрубок, покрытый жухлой, выгоревшей на солнце травой, в поперечнике не более двухсот саженей. Самое примечательное ока­залось на узкой, в сажень шириной, под нависшими скалами, прибрежной полосе. Ступни по щиколотку утопали в шуршащих змеиных шкурах. Кто-то сказы­вал, что змеи приплывают сюда на линьку, потому ме­стные рыбаки прозвали островок Змеиным…

Свежий ветер, от чистого норда, приятно ласкал об­горевшее на солнце лицо Ушакова. Эскадра начала по­дворачивать на курс норд-ост. Появившиеся из дале­кого марева турецкие корабли первыми увидели сиг­нальные матросы на салинге, смотровой площадке фок-мачты.

— Слева, на норд, неприятель!

Ушаков взял рупор, крикнул на салинг:

— Сочтешь, вымпелов сколько?

— «Смелый» показывает: «Вижу неприятеля! Три-десять вымпелов!»

Ушаков принимал доклады, посматривал на пару­са, вскидывал голову на трепетавшие колдуны. Солнце лениво перекатывалось через зенит, понемногу склоня­ясь к западу, слепило глаза. Ушаков вскинул подзор­ную трубу. Слева на носу, контргалсом, медленно на­двигалась турецкая эскадра…

Капудан-паша Эски-Хуссейн пребывал в радушии. Его эскадра занимает самое выгодное, наветренное по­ложение для предстоящего боя. Наконец-то он сумеет рассчитаться за недавние неудачи под Очаковом. У не­го шесть линейных кораблей в авангарде, а у русских всего два фрегата. Но сперва надо обойти всех ленивых капитанов, дать им подсказку о своих замыслах.

— Повернуть на обратный галс! — скомандовал капудан-паша. — Держать вдоль строя!..

Ушаков опустил подзорную трубу. Довольная ус­мешка растянула губы, обнажая крепкие белые зубы.

— Никак, турок ворочает прочь? — спросил под­нявшийся на верхнюю палубу капитан-лейтенант Лав­ров.

Улыбка не покидала лица командира.

— Не угадали, Иван Иваныч, на сей раз. Давнень­ко мне сия манера турецких флагманов известна. Пе­ред схваткой с неприятелем своих подопечных коман­диров наставлять о том, коим образом следует баталию совершать.

В час пополудни турки первыми открыли огонь. Их ядра шлепались в воду с недолетом. Русская эскадра пока не отвечала, помалкивала. Почти все фрегаты имели на вооружении малокалиберные, 12-фунтовые орудия. Потемкин не раз упрекал Мордвинова за то, что Адмиралтейство заказывает заводчику Баташову такие «легкие» орудия, «малокалиберные и ни к чему негодные пушки. Кинулись лить такие, кои легче, и наделали множество пистолет…»

С первыми пушечными залпами Ушаков перешел на левый, наветренный борт. Теперь полуденное солн­це нещадно жгло опаленное лицо. Покуда, несмотря на превосходство турок в силе и преимуществе в исходной позиции, он твердо верит в успех боя. Одно вызывает сожаление: команда вступает в схватку на пустой же­лудок.

— Шхипера ко мне! — не поворачиваясь, крикнул вестовому.

Как будто тот поджидал где-то поблизости и спустя мгновение вырос перед командиром.

— Живо на батарейные палубы кадки с квасом и сухарей вдоволь. Да ни канителься, одна нога здесь, другая там!

Ветерок явно свежел, срывая белые барашки с греб­ней задорно курчавившихся волн. Временами гребень крутой волны с силой ударялся в скулу форштевня, и веер соленых брызг, переливаясь радугой, залетал на шканцы.

«Хассан-паша намеревается превосходящей силой сокрушить наши фрегаты… Ну что же…» — Ушаков провел языком по соленым губам, не опуская подзор­ную трубу, скомандовал:

— Поднять сигнал! «Фрегатам выйти на ветер! Ата­ковать неприятеля!»

Через минуту-другую фрегаты «Берислав» и «Стре­ла» круто взяли бейдевинд и резво начали выходить в голову турецкой эскадры, стремясь охватить голову, ее авангард. Глядя на маневр подопечных фрегатов, Ушаков расправил плечи: «Похоже, уловка вытанцо­вывается».

— Прибавить парусов до возможного! Обтянуть шкоты втугую! Три румба левее! — Он решил поставить авангард турок в два огня, поразить пушечными залпа­ми с двух бортов. Один борт турецких фрегатов обстре­ляют «Берислав» и «Стрела», а другой накроет своими

залпами «Святой Павел».

Турки оказались не такими уж недоумками. Коман­дир турецкого авангарда, подобрав фалды длинного ха­лата, суетливо перебегал с борта на борт. Он повелел поднять все паруса. Его гортанный голос, в мгновения затишья, доносился до «Святого Павла». По вантам ка­рабкались, переругиваясь, турецкие матросы, но сбить маневр русских кораблей они уже не могли. Тогда ту­рецкие фрегаты усилили огонь, канонада разгоралась с каждой минутой, но канониры турецких судов стре­ляли беспорядочно и со всей очевидностью уступали в мастерстве русским пушкарям.