Открыватели дорог
Шрифт:
Бывало, что Иван Александрович тоже долго дожидался признания какой-нибудь своей идеи. Но он хоть слышал возражения, споры, должен был доказывать свою правоту. А тут не было ни споров, ни возражений. Правда, кто-то из теоретического отдела, кажется Крохмалев, заявил, что эксперимент проведен не чисто, но после вторичной проверки умолк и он. И все-таки с публикацией результатов нового эксперимента задержались…
Иван Александрович становился, как говорится, на ноги в такие времена, когда в физике все было более чем зыбко. Точнее, перед ним была даже не поверхность, на которую можно было ступить, а жидкая среда. Швырнули тебя — и плыви. Не можешь держаться — поднимай руки и кричи: «Спасите! Я больше не буду!» И многие его сотоварищи, усомнившись в своей способности держаться на спасительной соломинке
В те годы Иван Александрович интересовался трансурановыми элементами. Их было известно немного, но и эти немногие жили так недолго, что требовались неимоверные терпение и навык, чтобы уследить за их «рождением» и «смертью», то есть распадом на более устойчивые и, к сожалению для экспериментатора, совсем уже обычные минералы. Но были в этой системе распада признаки какой-то грозной силы, которые заставляли умолкнуть и философов и практиков или, наоборот, исторгали у тех и других неумеренные восторги перед таинственной силой, заложенной в атомном ядре. Именно тогда появились первые подсчеты: а что именно может дать человеку высвобожденная энергия атома?
А в том возрасте, в каком сейчас находится Алексей Горячев, самого Ивана Александровича застигла внезапно начавшаяся война. И он пошел на фронт.
На фронте он стал командиром разведроты. Сначала он думал, что это чистая случайность, такое странное совпадение: в мирной жизни быть разведчиком нового материального мира, на войне стать разведчиком вражеских позиций. Но однажды он нечаянно услышал разговор комдива с командиром полка, которому была придана его рота. В полковом блиндаже и при желании некуда было спрятаться для откровенного разговора, — землянка была разгорожена маскировочными халатами, повешенными на веревке, а уйти Гирееву было нельзя: полковник сам его вызвал. Комдив спросил:
— Ну, а как твой ученый?
— Порядок! — с очевидной усмешкой ответил командир полка. — Сами же говорили, если он поисковик в науке, так уж тут непременно себя окажет.
— И оказал?
— Лучше некуда! По трем разведанным точкам такой анализ выдает, куда там начальнику штаба!
Гиреев невольно усмехнулся простодушной похвале командира, но внезапно остро почувствовал: а ведь командир прав! И вспомнил: никогда он не мог быть достаточно спокойным. Ворвавшись в мир неустойчивых «элементарных» частиц, где все так зыбко и неясно, что трудно было заранее представить, что же получится из любого опыта, он приучил себя сохранять самообладание, держаться ровно, невозмутимо, отыскивать выход из любого положения. Там, в той довоенной физике, все было, как на войне. Перед тобой темнота и пустота, и из этой пустоты в любую минуту может прогреметь выстрел… Не так ли погибли Кюри, его жена и многие другие первооткрыватели? А что он увидел на войне? Примерно то же самое. Ты врываешься в населенный пункт, который грохочет навстречу тебе огнем. Каждый дом — дот, каждый переулок и забор — ловушка. Рвани на себя дверь квартиры, швырни гранату, прижми дверь плечом и, едва отгрохочет взрыв, снова распахни ее, дай веером очередь из автомата и беги к следующей двери.
Да, так оно и получалось во время опытов: смотри на счетчики, записывай показания приборов, но помни — пустота может выстрелить. В таких условиях умение быть спокойным очень воодушевляет помощников. И Иван Александрович знал, почему молодые физики любят работать с ним.
Вот и сейчас разведчики любили ходить с ним на поиск.
После битвы под Курском Гирееву воевать не пришлось. Его отыскали в тыловом госпитале с простреленным легким. Суровое предписание одного из безвестных отделов Совета Труда и Обороны приказывало капитану И. А. Гирееву «по выздоровлении немедленно явиться в город Н., воинская часть №… в распоряжение майора Богатырева…». Только фамилия Богатырева и могла осветить хоть что-то в этом непонятном предписании, не то чтобы луч прожектора, но все-таки лучик, пусть хоть и от карманного
Впрочем, война пришла в ту стадию, когда образованный капитан (Гиреев до войны окончил два института и имел звание доцента) должен был предполагать, что вопли гитлеровцев о «тайном оружии» могут иметь какую-то подоплеку. Советское ракетное оружие оказалось полной неожиданностью для гитлеровцев, но вот уже над Лондоном появились «Фау-1» и «Фау-2», и если они не летали над Россией, то скорее всего только потому, что слишком велика была страна и далеко отстояли от стартовых площадок важнейшие ее города. А в Англии снаряд, видимо, окупал себя хоть паникой среди населения…
Едва залечив простреленную грудь, капитан Гиреев явился в город Н.
Его удивило, что о воинской части майора Богатырева никто в комендатуре не знал. Гиреева заносило все выше и выше, сначала к коменданту города, потом в обком партии, потом к первому секретарю обкома, и только тут он встретил своего будущего командира. Дело было поставлено так, что сам первый секретарь обкома познакомил безвестного капитана Гиреева с не менее безвестным майором Богатыревым да еще спросил: «Именно этот капитан вас интересовал?» А когда Богатырев ответил: «Да!» — то присутствовавший при этом свидании четвертый человек в штатском костюме быстро устроил Гирееву настоящий допрос и все время сверял его ответы с какими-то бумагами у себя в папке, даже имя и отчество жены спросил, и где Гиреев жил до войны, и какие у него были адреса по крайней мере в трех городах, где Гиреев работал в довоенные годы. Тогда ядерная физика была не в почете, и Гирееву приходилось часто менять место работы — то трудиться в лаборатории, то занимать вакантную должность преподавателя в каком-нибудь институте. Наконец все формальности были соблюдены, тот же штатский товарищ выдал Гирееву какой-то странный документ-пропуск, на котором ничего, кроме фотографии и фамилии владельца, не было, после чего строго предупредил, что отныне до последующих указаний Гиреев поступает в распоряжение майора… Когда они с Богатыревым вышли из обкома, Гиреев довольно нервно спросил:
— Павел Михайлович, скажите, пожалуйста, что тут происходит?
Богатырев был русоволос, бледен какой-то «кабинетной» бледностью, но Гиреев понимал, что такая же бледность возникает и при долгой работе в лабораториях. Но Богатырев был едва ли старше возрастом, только в плечах пошире да, может, поспокойнее, и Гиреев считал, что вправе задать своему новому начальнику любой вопрос. И Богатырев ответил:
— Это не тут происходит.
— Что же и где?
— Где-то в Германии.
— Но при чем тут мы?
— Так уж получилось. — Богатырев вздохнул. — Вы ведь занимались трансурановыми элементами?
— Да… Но я не понимаю…
— Нам стало известно, что немцы работают над проектом атомной бомбы…
Он сказал это так же спокойно, как сказал бы, наверно: «Мессершмитт запустил новую серию самолетов…» И Гиреев, у которого вдруг захолонуло сердце, подумал: «Черт, он, наверно, думает об этой бомбе не первый месяц! А я? Я не могу…»
Но Богатырев был не так прост, каким казался с первого взгляда. Гиреев еще ничего не успел сказать, как Богатырев сухо заметил:
— Вы, вероятно, готовы признаться мне, что у вас душа не лежит к такому эксперименту? Можете успокоиться: я сам узнал об этом несколько недель назад. Так что придется через «не могу»! Пойдемте-ка ко мне, я вам кое-что покажу…
Да, люди, которые в эти страшные дни находились «где-то за линией фронта», сделали невозможное. Они сумели проникнуть в святая святых гитлеровского рейха. Сначала о проекте «А» были только неясные упоминания. Но потом эти люди каким-то образом связали этот «проект» с одновременным исчезновением из оккупированных фашистами стран десятков ученых, не то арестованных, не то выкраденных гестаповцами, выяснили, чем эти ученые занимались до войны, и перечень «исчезнувших» зазвучал подобно набату. Многие физики, проживавшие в Германии, после прихода фашизма к власти выехали или просто сбежали за границу. Среди них было немало и таких, кто занимался физикой атомного ядра. Теперь фашисты «импортировали» из покоренных стран именно ядерщиков…