Отражение стрекозы
Шрифт:
«Мои отец и братья после Чхильсока особенно следят за моими передвижениями. Я хотела бы помочь вам во всем, чем смогу, и пойти во дворец, но господин Йенгук после всех моих мольбы объяснил мои недостатки», — мрачно рассказала Хваён после нашего завтрака в два человека. Йенгук и Муён закрылись в кабинете, занимаясь работой, а Шин никогда не завтракал и отправился с рассветом в дом кисэн. Когда ачжума Чха принесла завтрак и ушла следить за другими слугами, то перед закрытием двери взглянула на нас с жалостью в глазах, будто мы сироты, которых обманул её господин. По
— Нам нужно купить одежду для прикрытия. Когда я это говорю, то кажется, что жизнь превратилась в фильм.
— А то, Мирэ, запоминай всё хорошо, а то вдруг ты напишешь книгу и её экранизируют, ох.
— Не шути так, мне далеко до тебя.
— Не сказала бы. Ты… С тобой всё хорошо? Ты немного бледная, да и синяки под глазами стали больше.
Я глубоко вздохнула и, как проклятие, от которого хотелось избавиться, прошептала:
— У меня эти дни.
— И ты молчала? Если тебе больно, ты только скажи, и мы снова найдем решение.
Я не ответила Хани, начиная рассматривать ткани у ближайшей лавки. Дыхание понемногу выравнивалось. Товары висели на перекладинах, поэтому можно было легко пощупать материал на качество и подобрать оттенок к лицу.
— Не молчи, Мирэ, ты меня беспокоишь.
— Я… ммм. — Я схватилась ниже живота из-за приступа боли. — Поэтому и молчу, боль неимоверная.
— Когда? Когда тебе стало плохо? — не успокаивалась Хани, хмурясь сильнее.
— Пару или тройку дней назад…
Мне не хотелось пристыженно смотреть в глаза Хани. Я понимала, что проблемы не нужно замалчивать, но не могла избавиться от привычки бояться поделиться чем-то.
Хани подошла ко мне и развернула к себе, схватив за ладони.
— Почему ты сразу не сказала? Это же отигреть как больно!
Хани неожиданно быстро привыкла к местной культуре и начала использовать михванские фразочки.
— Больно, но так у многих. Зачем кого-то тревожить?
У Хани случилось настоящее рукалицо.
— Меня. — Она стала бить себя по груди. — Меня тревожь! Я в ответе за тебя не только потому, что ты моя хубэ и мы в мире моей новеллы, но и потому что ты — моя подруга! Это естественно — волноваться за близких.
Я блуждала глазами по улочкам, товарам и людям, лишь бы не столкнуться взглядом с Хани. Мне казалось, она разочаровалась во мне.
— Я понимаю, но не всё так просто. Я привыкла к тому, что нужно терпеть. Когда Намсун… моя старшая сестра попала в кому из-за меня, то тогда, увидев сестру в палате и плачущих родителей, больше не могла капризничать. Как бы ни было больно, я терпела. Терпела, терпела и терпела…
«Убийца сестры. Плохая дочь. Предательница. Позор семьи. Неумелый работник. Тормозящий всех человек. Позор компании. Бесстыдница. Нулевой работник. Глупая дочь. Предательница. Плохая подруга. Пустой человек. Позор родителей. Безалаберная студентка. Бесперспективный работник. Безэмоциональная игрушка. Человек без будущего. Неинтересная. Скучная. Пустышка…» — рой
«Только бы не снова… Пустой человек. Позор родителей… Прошу, прошу, оставьте меня. Прошу…»
Перед тем как мои слезы не покатились по щекам, Хани обняла меня.
— Всё хорошо. Я не осуждаю тебя, — она успокаивающе похлопала по спине, как родная мать успокаивала ребенка, что проснулся от кошмара. — Мы облегчим боль, только… — Она чуть отодвинулась, продолжая держать меня за предплечья. — Когда тебе снова будет плохо, расскажи мне. Я помогу во всем, кроме свадьбы с биасом из Sulmunlit. К сожалению, даже я в этом не помогу, у меня нет таких связей.
Хани смогла отвлечь меня от накатившей атаки и даже чуть рассмешила.
— Спасибо, Хани.
— Для этого и существуют друзья, Мирэ.
Мне захотелось мельком взглянуть на лицо Хани, узнать, что покажут её глаза. Тёплый кофе с бушующей пеной взволнованности на стенках бокала. Именно так бы я описала в книге увиденное выражение в глазах подруги.
«Я сама себе напридумала проблемы. Так типично для меня».
— Доктор Сон успешно провела операцию, а теперь ей нужно срочно бежать в ателье и становиться швеей Сон, если мы не сможем до обеда подобрать ткань.
— Эх, не смеши меня. Швея Сон точно не будет существовать, я видела, какие у неё работы.
— Ага-ага, но и швеи Ким, скорее, не будет.
— Возможно, но я не собиралась ей быть.
Хани легонько ударила меня по руке, и мы подошли к другому торговцу тканями. Висящие рядом изделия были вычурны для дворца: черный, малиновый, красный и другие разные прозрачные ткани, хоть и довольно хорошего качества, подошли бы кисэн, но не обычным служанкам или тем, кто будет ими притворяться.
…
Спустя примерно десять минут у другого торговца тканями, куда Хани рывком завела меня, подошел молодой мужчина. В основном нам было все равно, и мы обращали больше внимания на товары. У торговца, помимо тканей внутри маленького дома и некоторых материалов, жестоко замещающих шторы, продавались и на выставленных небольших столах рядом недорогие женские украшения: норигэ, шпильки и кольца. Я заинтересовалась ими, вспомнив о любви Намсун к кольцам. В последнее время всё чаще стали всплывать воспоминания до аварии, принося с собой не менее травмирующие панические атаки.
— Господин О, снова ищете ткани для невесты? — радостно появился упитанный торговец из тени магазина. Дела у него, видимо, шли очень хорошо. Торговец потирал ладони от предвкушения больших денег и ждал ответа от прибывшего богатого клиента.
— Господин О? Что-то знакомое… — вырвалось из губ сочетание, скребущееся глубоко в голове. Оно не хотело вылазить, оставляя все больше осадка замешательства.
Хани даже не слышала меня, погрузившись во внутренний голос стилиста.