Отрешенные люди
Шрифт:
– Мое дело предложить, а твое, мил человек, решать. Но знавал я про такие случаи, когда иной отчаявшийся человек, чтоб по канцеляриям, по приказам не ходить, дожидался возле дворца, когда государыня к народу выйдет, бросится к ней в ноги и вручит грамотку свою. Вот тогда уже точно дело сделается, - пьяно икнул он.
– А в острог меня за это не поволокут?- спросил о первом, что его тревожило, Иван.
– Могут и в острог, ежели у тебя грамотка та окажется крамольной или оскорбительной для государыни. Но я тебе ее так составлю, комар носа не подточит, все честь по чести будет.
– Возле какого дворца лучше ждать государыню?
– шепотком спросил Зубарев подьячего, озираясь на всякий случай по сторонам.
– Нынче зима на дворе? Зима, - тряхнул головой Федька, - а потому государыня в это время в Зимнем дворце быть изволит. Опять же Рождество скоро, а на Рождество они завсегда в Царское село едут, то мне точно известно. У меня истопник знакомый, что при дворце служит, рассказывал мне не раз про это. Вот и дождись ее напротив, а потом выжди момент, прошмыгни меж караульных и кинься в ножки к государыне нашей.
– Может, и прав ты, - неожиданно согласился Иван,- коль прошение мое к государыне попадет, то мурыжить его долго не станут, а отпишут, как есть, сразу.
– Вот и я о том же толкую тебе битый час, - широко зевнул Федька, - дуй в лавку за гербовой бумагой, а я тебя тут подожду. Может, еще закажем по такому случаю?
– Нет, хватит с тебя, а то не напишешь ни фига, - слегка пошатываясь, встал из-за стола Иван.
– Я счас, жди...- и направился на поиски лавки.
Когда он через четверть часа вернулся обратно в трактир, Федька мирно спал, опустив голову с большой плешью на затылке прямо на стол. Иван с трудом растолкал его, тот открыл глаза и трезвым голосом спросил:
– Принес? Давай сюда, да имя свое скажи и прозвание, а то не от своего же имени мне прошение писать. А еще лучше, проводи меня до дому, там все и обскажешь.
Иван решил, что это будет самое лучшее, когда он узнает дом, где живет Федор, и пошел вслед за ним, рассчитавшись с половым, который тут же подскочил к столу, как только они собрались уходить.
На другое утро, едва проснувшись, Иван вспомнил о вчерашнем разговоре, и у него мурашки поползли по телу, когда представил, за какое дело он решил взяться. Однажды, уже побывав в остроге, он понял, как легко туда попасть и как трудно выбраться затем на свободу. Но что-то подсказывало ему, что подьячий прав, и самое лучшее в его положении, действительно, обратиться к самой государыне. Он быстро оделся и, стараясь не встречаться взглядом с неодобрительно поглядывающим на него слугой поручика Кураева, отправился к дому, куда он вчера проводил Федора.
Едва он постучал в обитую мешковиной дверь, как голос изнутри крикнул, что открыто. За столом у подслеповатого оконца сидел в исподнем Федор со всклокоченной головой и, низко склонившись над белым листом бумаги, что-то писал.
– Посиди покуда, - кивнул, не здороваясь, он Ивану, - не закончил еще.
– Ладно, подожду, - покорно согласился тот и присел на лавку подле теплой еще печи. Из соседней половины дома выглянула старуха, укутанная в темный платок, закрывающий ее до самого пояса, недружелюбно оглядела его и скрылась обратно.
– Не обращай внимания, то мать моя, - успокоил Федор, не отрываясь от написания, - сердится, когда пьяный прихожу.
– Жены-то нет, что ли?
– поинтересовался у него Зубарев.
– Была, да сбежала с одним солдатиком, - равнодушно сообщил он, - и правильно сделала, а то бы сам выгнал. У меня ведь дело такое: сегодня есть заработок, а завтра может и не быть. А я, когда напьюсь шибко, то могу и побить нечаянно, не стану скрывать. Вот она и умотала.
Иван неприязненно оглядел убогую обстановку комнаты, которая мало чем отличалась от таких же домов у них в Сибири, где хозяин перебивался с хлеба на воду без постоянного заработка. Наконец, Федор закончил писать прошение и, ссыпав с него песок, несколько раз встряхнул за столом, полюбовался работой.
– Готово, Иван Зубарев, прошение твое, прими, - и протянул через стол, - а с тебя полтинник, как и сговаривались. Лишнего не беру...
7
Когда Иван вышел с прошением в руках после затхлого, полутемного помещения, где жил со своей матерью подьячий, солнечный свет моментально ослепил его, заставил полуприкрыть глаза, зажмуриться. Он блаженно улыбнулся и посмотрел на гербовую бумагу с черным двуглавым орлом наверху и причмокнул языком, затем нашел видневшийся неподалеку позолоченный крест колокольни и широко перекрестился, стянув шапку с головы, подумал про себя: "Ну, теперь, или пан, или пропал! Коль Господь на моей стороне, то должно все решиться благополучно..."
– Эй, паря, одень шапку, а то уши отморозишь, - услышал он голос сзади себя. Оглянулся и увидел широколицего извозчика, сидящего на облучке выкрашенных охрой саней.
– Ничего, не впервой,- ответил он, улыбаясь, но шапку натянул на голову и начал неспешно скручивать в трубку лист бумаги.
– Тебе куда ехать?
– не отставал извозчик, который, судя по всему, заприметил
в Иване выгодного пассажира.
– Пока сам не знаю, - ответил тот, но потом, чуть подумав, спросил:
– А далеко будет до дворца, где государыня живет?
– До Зимнего, что ли?
– спросил тот.
– Садись, мигом домчу.
Иван чуть потоптался на месте, а потом, решив, что, коль день так успешно начался, то не стоит откладывать, все одно придется идти к дворцу, чтоб застать государыню, вряд ли он сам без посторонней помощи сможет найти дорогу.
– А -а -а... Была не была, поехали, - и легко опустился в санки, почувствовав себя чуть ли не барином, довольно поглядывая по сторонам.
– Сам откуда будешь?
– полюбопытствовал извозчик, полуобернувшись к нему.
– Сразу вижу, из приезжих.
– Из Сибири я, из Тобольска. Слышал про такой?
– Как не слышать, - отозвался тот, умело направляя резвую лошадку между возов с сеном, поворачивающих на соседнюю улицу, - свояк у меня годика два назад как за кражу угодил в ваши края. Тожесь, видать, из ссыльных?
– Нет, живу я там, из купеческого сословия.
– А дворец государыни тебе на кой? Из любопытства али ищешь кого?