Отрочество
Шрифт:
Поклялся только, што наркотики — никогда! Сам не буду, и близким всем настрого накажу. А то ишь! В аптеках без рецептов!
«— Надо, кстати, компанию против…» — Мелькнуло в глубинах, да и угасло.
Санька за мной хвостиком таскался, но вялый, за компанию больше, а так бы пристроился где-нибудь на лавочке. И бубнил, бубнил што-то… От этого его бубнёжа у меня волосья дыбом даже там, где и не выросли пока, и желание всем этим героинщикам от медицины успокоительно ректально ввести. С передозом! Неужели не понимают?
Оббегаю
— Ну?!
— Всё хорошо, — и улыбается, показывая изрядно проеденные зубы, — насколько это вообще возможно.
Я кепку сдёрнул, голову вверх, а у самого — слёзы. Неловко даже стало. Вытирал пока, доктор деликатно отвернулся, будто высматривая што.
— А… можно? — я сунулся было ко входу.
— Что ты! — всполошился врач, заступая вход, — Какие посещения! Может быть, завтра к вечеру. Не раньше! И на неделю, не меньше, в больнице ваш брат останется, под наблюдением.
— Да, да… — кепку к груди, — если што-то ещё надо…
— С лихвой уже! Кхм… — смутился он, вспомнив за жадность коллег, граничащую с вымогательством.
— Ну… только скажите!
— Только скажите, — эхом отозвался Санька, — я… всё!
Хотели выразить отдельную благодарность заезжему хирургу, вышедшему из больницы, но тот отмахнулся только брюзгливо, и укатил в гостиницу на свистнутом санитаром извозчике.
— Зато хирург от Бога, — философски заметил санитар, с блаженным видом доставая папироску, — а в таком деле лучше етак, чем когда душа-человек, но так себе как спициалист.
— Хотя етот, — он сплюнул попавшие в рот крошки табака, — очень уж собака как человек! Но дельный, етого не отнять. Не извольте беспокоиться за брата, господа хорошие, всё в лучшем виде будет!
Добежал до дома поесть, и сказать за всё хорошее, но долго не усидел. В голову такое — раз! И вступило. О кресле на колёсиках для Мишки. Ему ж теперь не одну неделю выздоравливать, понимать надо. Не просто перелом, а ногу ломали да резали!
Недели две теперь, а то и месяц, вообще ногу трудить нельзя, какие там костыли! Их черёд после придёт.
Ума хватило, с тётей Песей мыслёй поделиться. Та лоб похмурила, да и выдала, где такое в Одессе вообще может быть.
… — хрень! — подытожил я вечером после умывания перед ужином, замотав Саньку и Фиру до чуть не полного обезноживания. И настроение, ну вот никакое!
Все такие кресла, што либо дорого-богато, либо дёшево-хреново. По деньгам-то ладно! Потяну. Но все, вот до единого все модели — громоздкие. В таких только со специальным человеком разъезжать, ну или самому если, то здоровым нужно быть.
В смысле — обезноженным, но с силой в руках. А никак не мальчишкой только после операции! — Бат-коляски [19] вроде ничево, — неуверенно возразил Чиж, подвигая стул к накрытому столу.
— Ага! Для прогулки по парку, когда раненого героя
— Ну, пробовал, — хмуро отозвался брат, — тяжко.
— Ладно, не серчай… сам видишь, ерунда какая.
19
Модель колясок, известных с 1783 года, и на тот момент самая передовая. В 1881 г. конструкцию коляски дополнили внешним ободом меньшего диаметра, дабы колясочник мог самостоятельно крутить колёса на улице не (слишком) пачкая руки.
— Ну вот взял бы, да и сделал, — не сразу отошёл Санька.
— Хм…
— Неужто возьмёшься? — поразилась молчащая до того Фира.
— А? Угу… я так прикинул, што в этих колясках лишнего много. Вполне себе надёжные и даже комфортные, но очень уж неподъёмные! Для начала… — я поглядел на огрызок карандаша, невесть откуда взявшегося в руке. А, Фира… вот и листок… — спасибо!
— Для начала, — повторил я, — парусина, — оно хоть под жопой, хоть за спиной, так и ничуть не хужей деревяшек.
— А если порвётся? — заинтересовался Санька.
— Так не сразу! — парировал я, — А заменить и недолго! И дёшево. Потом…
На листе бумаги начал появляться набросок будущей коляски — начерно, грубо пока. Но вот ей-ей! Даже и так видно уже, што — получается! Может и не лучше бат-колясок, но в своём роде, как лёгкие…
«— И дешёвые» — вылезло подсознание.
… вполне годные.
— Надо будет патентовать, — подытожила тётя Песя, не прерывавшая до этого момента наш разговор, — Я таки понимаю, шо ты не последний шлемазл, и догадаешься об этом без старой мине, но напомнить считаю надом!
— Хм… — считать себя шлемзлом отчаянно не хочется, но признать таки надо, шо местами и да! Не догадался. В смысле, потом бы до мине точно дошло, но это могло бы стать сильно потом, потому как работать привык во дворе, перед чужими глазами. И вообще, не скрываясь. А народ здесь хоть и да, но таки ушлый не в меру, и до денег такой себе нюх, шо не у каждой охотничьей собаки имеется! Со всем уважением обкрадут, и даже с немножечко приязнью.
— Я таки всё понимаю за деньги и науку, — тётя Песя решительно убрала со стола бумаги и начала раскладывать еду, — но давайте об этом немножечко потом, и лучше бы завтра!
Четырнадцатая глава
— Цирк с конями приехал, — засмеялась тихохонько Фира, глядя на дядю Гиляя, устроившего во дворе превеликий шум и беспорядок. Как-то так получилось, што вот — въезжает извозчик, с подножки экипажа легко соскакивает массивная фигура опекуна.
А потом — разом! Закаруселило вокруг! Санька вокруг опекуна щенком весёлым прыгает, разрумянившаяся тётя Песя встречает, и чуть не весь двор вокруг гомонит. Такое себе ай-на-нэ при встрече цыганского барона, только на жидовский лад.