Отступник
Шрифт:
– Ближе.
Я сделала еще шаг.
– Подними руки.
У меня на кончике языка вертелась фраза, что я и сама в состоянии раздеться, но нахлынувшее волнение поглотило эти слова. Я подняла руки, и Дэймон, высвободив мои волосы, снял с меня грязный и порванный свитер и бросил его на пол. Потом расстегнул маленькую жемчужную пуговку на моих брюках и стащил их.
Я положила руку ему на плечо, чтобы сохранить равновесие, когда высвобождала ногу. Краска, заливавшая мои щеки, растеклась по всему телу. Несмотря на все то, что между нами уже было, я до сих пор испытывала робость, оставшись с ним наедине. Не знаю почему: возможно, потому что не могла найти в нем ни единого изъяна, тогда как в моем – обычном человеческом – теле их было множество.
Когда на пол упал последний предмет моей одежды, я оказалась совершенно голой. Я закрыла грудь руками, а Дэймон обошел меня и включил воду.
Горячие струи тут же потекли в ванну. Дэймон выпрямился, и его губы коснулись моей щеки, из-за чего у меня по позвоночнику побежала дрожь.
Я никогда еще не видела, чтобы парень раздевался так быстро, как Дэймон, и перед моими глазами уже оказалась его обнаженная мускулистая грудь. Мой взгляд скользнул к его накачанному прессу, а потом опустился ниже…
Дэймон двумя пальцами приподнял мой подбородок, и теперь мой взгляд был прикован к его потрясающим зеленым глазам, в глубине которых, казалось, мерцало белое сияние.
– Смотри сюда, а то я начинаю себя чувствовать каким-то мальчиком с картинки.
Я залилась румянцем, но засмеялась.
– Да ладно.
Он подмигнул мне, а потом отдернул занавеску.
– После вас.
Я никогда не принимала душ вместе с парнем. Но даже если бы и принимала, сомневаюсь, что это могло даже отдаленно сравниться с тем, как это будет с Дэймоном Блэком.
У меня задрожали руки, и я встала под поток теплой воды. Спустя секунду он тоже оказался в ванне, и она перестала казаться мне очень большой.
Руки Дэймона были нежными, и он очень осторожно повернул меня к себе лицом. Прерывисто дыша, я подняла голову. Я ждала, что он поцелует меня или сделает что-то еще, из-за чего у меня ослабеют колени, но он сделал совсем другое.
Он пристально посмотрел мне в глаза и аккуратно отбросил влажные пряди моих волос за плечи. Потом его ладони скользнули по моим рукам и оказались у меня на спине.
Руки Дэймона обхватили меня, прижимая к груди, крепко соединяя наши тела. Я зажмурилась, чувствуя, как меня пронизывает какое-то другое желание. Поднимающаяся волна эмоций выплескивалась за рамки физического влечения. Дэймон практически вжимал меня в себя, и я поняла, он что испытывает то же самое.
Не знаю, как долго мы стояли, просто обнимая друг друга, пока вода хлестала по нашим телам, но в этот момент между нами возникло что-то невероятно мощное, не поддающееся описанию словами.
Мои ноги подкосились, когда он прикоснулся щекой к моей макушке, каким-то образом умудрившись прижать меня к себе еще плотнее.
Господи, я любила Дэймона. Я чувствовала то же самое, как и в тот первый раз, когда ощутила пылающие во мне эмоции, когда поняла, что означает этот почти электрический шок, возникающий при каждом нашем соприкосновении.
Было непросто оглядываться в прошлое и думать обо всем том времени, которое мы упустили в борьбе с тем, что нас разделяло, в борьбе друг с другом, – тем более когда будущее казалось таким невероятно коротким, но теперь я не могла на этом сосредоточиться, потому что мы были вместе. Не имело значения, сколько часов, дней, месяцев или лет нам оставалось; мы всегда будем вместе.
Только любовь была настоящей, сильнее целой планеты инопланетян-психопатов и какого-то там правительства.
Мы долгое время стояли, сплетясь в крепком объятии, и только потом наконец воспользовались душем – по его прямому назначению. Но купаться с Дэймоном было все равно что… в общем, купаться с Дэймоном.
В конце концов, мы выбрались из ванны, растерлись полотенцем и надели свитера и чересчур большие рубашки – впрочем, на Дэймоне они не выглядели такими уж большими. Белая рубашка туго натянулась на его плечах, обрисовывая каждый кубик пресса. Моя кожа была очень чувствительной, хотя в ванной мы не занимались никакой ерундой.
Я нашла расческу и устроилась на середине кровати, расчесывая спутанные волосы, а Дэймон включил телевизор и стал искать канал новостей. Затем, бросив пульт управления к ногам, он сел за мной и вынул расческу у меня из рук.
– Дай-ка я сам.
Я скорчила гримасу, но села смирно, а он начал расчесывать мне волосы. Я посмотрела на экран, увидела еще один город в руинах и отвернулась. Я не хотела об этом думать, потому что не знала, где моя мама или как справляются с этим мои друзья, оставшиеся дома.
Дэймон распутывал колтуны с удивительной ловкостью.
– Есть ли что-нибудь, чего ты не умеешь? – поинтересовалась я.
Он засмеялся.
– Ты знаешь ответ на этот вопрос.
Я улыбнулась.
Когда Дэймон закончил с моими волосами, я ощутила, как конец расчески кольнул меня в поясницу. Приподняв брови, я оглянулась.
– Что?
Дэймон наклонился ко мне и нежно поцеловал. Кончики его влажных волос коснулись моих щек, а его поцелуй становился глубже, и сердце мое неистово забилось.
Я положила руку ему на грудь, над сердцем, и почувствовала, что наши ритмы совпадают. Я подняла голову, и наши глаза встретились. Как-то незаметно оказалось, что мы уже лежали на кровати, и моя спина была прижата к его груди.
– Я еще не закончил лечить тебя, – хрипловатым голосом сказал Дэймон.
Он провел пальцами по моему виску.
Закрыв глаза, я позволила Дэймону делать то, что он хочет. Как-никак, ему от этого становилось лучше. Но тепло от лечения стало медленно превращаться во что-то другое, когда кончики его пальцев пробрались ко мне под руку, затем под рубашку и оказались на животе. И вот между его кожей и моей не осталось уже ничего.