Ожерелье королевы
Шрифт:
— Да, да. Я желаю этого.
Королева позвала лакея; за Филиппом сейчас же побежали в дом его отца, откуда он только что вышел после описанной нами сцены.
Филипп, оставшийся хозяином поля боя после своей дуэли с Шарни, Филипп, только что оказавший услугу королеве, весело шел в Версальский дворец.
Его встретили на пути туда, передали ему приказание королевы, и он поспешил.
Мария Антуанетта бросилась ему навстречу.
— Господин де Таверне, — сказала она, став прямо перед ним, — способны ли вы говорить правду?
— Да, ваше величество, и не способен лгать, — отвечал он.
— В таком случае говорите… говорите откровенно… Видели ли вы меня на этой неделе в каком-нибудь общественном месте?
— Да, ваше величество, — отвечал Филипп.
У всех присутствующих сердца бились так громко, что можно было слышать их удары.
— Где вы меня видели? — грозным голосом спросила королева.
Филипп молчал.
— Вам нечего щадить меня, сударь. Мой брат, находящийся здесь, говорит, что видел меня на балу в Опере. А вы, где вы меня видели?
— Как и монсеньер граф д’Артуа, на балу в Опере, ваше величество.
Королева, сраженная, упала на софу, но тотчас же вскочила, как раненая пантера.
— Это невозможно, — воскликнула она, — так как я не была там! Будьте осторожнее, господин де Таверне, я замечаю, что вы напускаете на себя важность пуританина. Это было уместно в Америке, с господином де Лафайетом, но здесь, в Версале, мы, французы, учтивые и простые люди.
— Ваше величество суровы к господину де Таверне, — сказала Андре, бледная от гнева и негодования. — Если он говорит, что видел, значит, он видел действительно.
— И вы, — воскликнула Мария Антуанетта, — вы тоже! Право, теперь недостает только того, чтобы и вы меня видели!.. Клянусь Богом, если у меня есть друзья, защищающие меня, то есть и враги, которые убивают меня! Но показания одного свидетеля еще недостаточно, господа.
— Вы заставляете меня вспомнить, — сказал граф д’Артуа, — что в ту минуту, как я увидел вас и решил, что голубое домино не король, я подумал, что это племянник господина де Сюфрена. Как зовут того храброго офицера, который отличился в этом деле с флагом? Вы так сердечно тогда его встретили, что я посчитал его вашим придворным кавалером.
Королева покраснела; Андре побледнела как смерть. Обе взглянули друг на друга, и каждая содрогнулась, поняв чувства другой.
Филипп мертвенно побледнел.
— Господин де Шарни? — прошептал он.
— Шарни, вот именно, — продолжал граф д’Артуа. — Не правда ли, господин Филипп, то голубое домино несколько напоминало фигурой господина де Шарни?
— Я не заметил, монсеньер, — задыхаясь, отвечал Филипп.
— Но, — продолжал граф д’Артуа, — я очень скоро увидел свою ошибку, так как внезапно заметил самого господина де Шарни. Он стоял около господина де Ришелье, напротив вас, сестра моя, в ту самую минуту, как ваша маска упала.
— И он видел меня? — воскликнула королева, забыв всякую осторожность.
— Если только он не слеп, — отвечал принц.
Королева сделала жест отчаяния и снова дернула за сонетку.
— Что вы делаете? — спросил принц.
— Я хочу также спросить господина де Шарни и испить чашу до дна.
— Я не думаю, чтобы господин де Шарни был в Версале, — пробормотал Филипп.
— Почему?
— Мне говорили, кажется… что он… нездоров.
— О! Дело достаточно важное, чтобы он пришел. Я также нездорова, но тем не менее готова идти хоть на край света, босая, чтобы доказать…
Сердце Филиппа разрывалось; он подошел к Андре, которая смотрела в окно, выходившее в цветник.
— Что там такое? — спросила королева, подходя к ней.
— Ничего, ничего… Говорили, что господин де Шарни болен, а между тем вот он.
— Он здесь? — воскликнул Филипп, тоже подбегая к окну.
— Да, это он.
Королева, забыв про этикет, сама с необычной силой распахнула окно и крикнула:
— Господин де Шарни!
Тот обернулся и, совершенно растерянный от удивления, направился к дворцу.
XV
АЛИБИ
Господин де Шарни вошел, немного бледный, но держась прямо и без видимых физических страданий.
При виде такого высокого общества он принял почтительную и церемонную осанку светского человека и солдата.
— Берегитесь, сестра моя, — тихо сказал граф д’Артуа королеве, — вы, на мой взгляд, допрашиваете слишком многих.
— Брат мой, я буду допрашивать весь свет, пока мне не удастся встретить человека, который сказал бы мне, что вы ошиблись.
Шарни между тем заметил Филиппа и любезно поклонился ему.
— Вы свой собственный палач, — тихо сказал Филипп своему противнику. — Выходить, будучи раненным! Вам, право, хочется умереть.
— Оцарапавшись о куст в Булонском лесу, не умирают, — отвечал Шарни, счастливый, что может отплатить своему врагу моральным уколом, который больнее, чем удар шпаги.
Королева приблизилась к ним и положила конец этому разговору, который был скорее репликами a parte [8] , чем диалогом.
8
В сторону (итал.).
— Господин де Шарни, обратилась она к нему, — эти господа говорят, что вы были на балу в Опере?
— Да, ваше величество, — отвечал, поклонившись, Шарни.
— Скажите нам, что вы там видели?
— Ваше величество спрашивает, что я там видел или кого видел?
— Вот именно… кого вы видели? И без умолчаний, господин де Шарни, без учтивых недомолвок.
— Я должен все говорить, ваше величество?
Щеки королевы снова покрылись бледностью, уже десять раз сменившей за этот день лихорадочный румянец на ее лице.