Ожерелье королевы
Шрифт:
Человек подошел к хозяйке.
— Пусть экипаж остается здесь, любезный господин Рето, — сказала Жанна, — мне потребуется не более получаса. Я сюда приведу одну особу; она сядет в экипаж, и вы отвезете ее, уплачивая двойные прогоны, в мой амьенский домик.
— Хорошо, госпожа графиня.
— Там вы передадите эту особу моему арендатору Фонтену, который знает, что надо делать.
— Хорошо, сударыня.
— Да, я забыла… Вы вооружены, любезный Рето?
— Да, сударыня.
— Эту даму преследует один помешанный… Быть может, будет сделана попытка остановить ее дорогою…
— Что мне делать?
— Вы будете стрелять во всякого, кто помешает вам продолжать путь.
— Хорошо, сударыня.
— Вы просили у меня двадцать луидоров вознаграждения за известное вам дело; я дам вам сто и оплачу ваше путешествие в Лондон, где вы будете ждать меня в течение трех месяцев.
— Хорошо, сударыня.
— Вот сто луидоров. Я, вероятно, вас более не увижу, потому что для вас будет благоразумнее отправиться в Сен-Валери и немедленно отплыть в Англию.
— Рассчитывайте на меня.
— Ради вас самих.
— Ради нас, — сказал господин Рето, целуя руку графини. — Итак, я буду ожидать.
— А я доставлю вам эту даму.
Рето сел в коляску на место Жанны, которая легкою походкой дошла до улицы Сен-Клод и поднялась к себе.
В этом мирном квартале все уже спали. Жанна сама зажгла свечу и подняла ее над балконом, что должно было служить для Олива сигналом спускаться вниз.
«Она девица осторожная», — сказала себе графиня, увидев, что в окнах Олива нет света.
Жанна три раза поднимала и опускала свечу.
Ничего. Но ей послышалось что-то вроде вздоха или слова «да», еле слышно долетевшего из-за листвы растений на окнах.
«Она сойдет вниз, не зажигая огня, — сказала себе Жанна, — тут нет еще беды».
И она спустилась на улицу.
Дверь не открывалась. Вероятно, Олива стесняли тяжелые узлы.
— Глупая, — сердито проворчала графиня, — сколько времени потеряно из-за тряпок.
Никто не появлялся. Жанна подошла к двери напротив.
Ничего. Она прислушалась, прижавшись ухом к большим шляпкам железных гвоздей, которыми была обита дверь.
Так прошло четверть часа. Пробило половину двенадцатого.
Жанна отошла к бульвару, чтобы посмотреть издали, не появится ли свет в окнах.
Ей показалось, что в просвете между листвой сквозь двойные занавески мелькнул слабый свет.
— Что она делает! Боже мой, что она делает, дура несчастная! Быть может, она не видела сигнала? Ну, не будем терять мужества и поднимемся снова наверх.
И действительно, Жанна поднялась к себе, чтобы снова прибегнуть к своему телеграфу при посредстве свечи.
Никакого знака в ответ не последовало.
— Должно быть, мерзавка больна и не может двинуться, — проговорила себе Жанна, в ярости теребя свои манжеты. — Ну, да все равно, живой или мертвой, она уедет сегодня.
Она опять сошла вниз с поспешностью преследуемой львицы. В руках у нее был ключ, который столько раз доставлял по ночам свободу Олива.
Но, вкладывая ключ в замочную скважину, она остановилась.
«А если там, у нее, наверху, есть кто-нибудь? — подумала графиня. — Невозможно… но я услышу голоса и успею спуститься. А если я встречу кого-нибудь на лестнице? О!»
Это опасное предположение чуть было не заставило ее отступить.
Но услышав, что ее застоявшиеся лошади бьют копытами по гулкой мостовой, она решилась.
«Без опасности, — подумала она, — нет ничего великого! А при смелости никогда не бывает опасности!»
Она повернула ключ в замке, и дверь отворилась.
Жанна знала расположение комнат; если б даже, ожидая Олива каждый вечер, она не изучила его, то сообразительность помогла бы ей. Лестница была налево, и она бросилась туда.
Никого. Ни шума, ни света.
Она дошла до площадки перед комнатами Николь.
Там под дверью виднелась светлая полоса; за этой дверью слышны были чьи-то торопливые шаги.
Жанна, запыхавшись, но удерживая дыхание, прислушалась. Разговора не было слышно. Значит, Олива одна, она ходит, укладывается, нет сомнения. Значит, она не больна, а просто замешкалась.
Жанна тихо поскреблась в дверь.
— Олива! Олива! — позвала она. — Дружок, мой маленький дружок!
Шаги по ковру приблизились.
— Откройте! Откройте! — поспешно сказала Жанна.
Дверь отворилась, и целый поток света упал на Жанну, которая очутилась лицом к лицу с человеком, державшим в руках канделябр с тремя свечами. Она пронзительно закричала и прикрыла лицо.
— Олива! — сказал незнакомец. — Разве это не вы?
И он тихонько отодвинул накидку графини.
— Госпожа графиня де Ламотт! — воскликнул он в свою очередь, необыкновенно искусно прикинувшись изумленным.
— Господин де Калиостро! — прошептала Жанна, шатаясь и чуть не падая в обморок.
Изо всех опасностей, которые она могла предполагать, эта никогда не представлялась графине. На первый взгляд, ничего особенно страшного не произошло; но после небольшого размышления, после беглого взгляда на мрачную внешность этого глубоко скрытного человека опасность должна была показаться чудовищной.
Жанна едва не потеряла голову и попятилась: у нее явилось желание броситься по лестнице вниз.
Калиостро вежливо протянул ей руку, приглашая сесть.
— Чему мне приписать честь вашего посещения, сударыня? — сказал он уверенным голосом.