Ожерелье королевы
Шрифт:
— Сударь… — пролепетала интриганка, не будучи в силах отвести глаза от графа, — я пришла… я искала…
— Позвольте мне позвонить, сударыня, и наказать тех из моих людей, которые имели неловкость или грубость допустить, чтобы такая высокопоставленная особа являлась одна, без доклада.
Жанна задрожала и остановила руку графа.
— Вы, вероятно, — невозмутимо продолжал он, — имели дело с этим глупым немцем, моим швейцарцом, который сильно пьет. Он не узнал вас. Наверное, он открыл дверь, никому ничего не сказав и не отдав никакого распоряжения, а потом опять заснул.
— Не браните его, сударь, — немного придя в себя, произнесла Жанна, не подозревая ловушки, — прошу вас.
— Это он ведь открыл вам, не правда ли, сударыня?
— Кажется, он… Но вы мне обещали не бранить его.
— Я сдержу свое слово, — с улыбкой сказал граф. — Но соблаговолите объясниться, сударыня.
С помощью предоставленной ей лазейки Жанна, избавленная от подозрения в том, что она сама открыла дверь, могла свободно измыслить цель своего прихода. Она не преминула сделать это.
— Я пришла, — начала она скороговоркой, — посоветоваться с вами, господин граф, относительно некоторых слухов…
— Каких слухов, сударыня?
— Не торопите меня, пожалуйста, — говорила она, жеманясь, — это деликатное дело.
«Ищи, ищи, — думал Калиостро, — а я уже нашел».
— Вы друг его высокопреосвященства монсеньера кардинала де Рогана.
«Ага, недурно, — подумал Калиостро. — Иди до конца нити, которую я держу в руках; но дальше я тебе запрещаю».
— Действительно, сударыня, я в добрых отношениях с его высокопреосвященством, — сказал он.
— И я пришла, — продолжала Жанна, — узнать от вас о…
— О чем? — спросил Калиостро с оттенком иронии.
— Я вам уже сказала, что дело мое деликатное, сударь, не злоупотребляйте этим. Вы, вероятно, знаете, что господин де Роган выказывает мне некоторое расположение, и я желала бы знать, насколько я могу рассчитывать… Впрочем, сударь, говорят, что вы читаете в самом глубоком мраке сердец и умов.
— Еще немного свету, сударыня, прошу вас, — сказал граф, — чтобы я мог лучше прочесть во мраке вашего сердца и ума.
— Сударь, говорят, что его высокопреосвященство любит другую; что его высокопреосвященство любит особу, поставленную очень высоко… Поговаривают даже…
Тут Калиостро устремил сверкающий молниями взгляд на Жанну, которая едва не упала навзничь.
— Сударыня, — сказал он, — я действительно читаю в потемках; но, чтобы хорошо читать, мне нужна помощь. Соблаговолите ответить мне на следующие вопросы: почему вы пришли искать меня сюда? Ведь я живу не здесь.
Жанна затрепетала.
— Как вы сюда вошли? В этой части дома нет ни пьяного швейцара, ни слуг.
И если вы искали не меня, то кого же вы здесь ищете?
Вы не отвечаете? — сказал он дрожавшей всем телом графине. — В таком случае я помогу вашей сообразительности. Вы сюда вошли с ключом, который, я знаю, находится у вас в кармане. Вот он.
Вы искали здесь молодую женщину, которую, исключительно по доброте душевной, я прятал у себя.
Жанна пошатнулась, как вырванное с корнем дерево.
— А если бы это и было так? — очень тихо сказала она. — Какое же я совершила бы преступление? Разве не позволено женщине прийти повидаться с другой? Позовите ее, она вам скажет, предосудительна ли наша дружба.
— Сударыня, — прервал ее Калиостро, — вы мне это говорите, так как хорошо знаете, что ее здесь нет более.
— Что, ее здесь нет более?.. — воскликнула Жанна в ужасе. — Олива более здесь нет?
— Быть может, — сказал Калиостро, — вам неизвестно, что она уехала, вам, которая была пособницей в ее похищении?
— Я! Пособницей в ее похищении! Я! — воскликнула Жанна, к которой снова вернулась надежда. — Ее похитили, а вы меня обвиняете?
— Я делаю более, я вас уличаю, — сказал Калиостро.
— Докажите, — нагло сказала графиня.
Калиостро взял со стола лист бумаги и показал его.
«Мой господин и великодушный покровитель, — говорилось в адресованной Калиостро записке, — простите меня, что я Вас покидаю, но я давно люблю господина де Босира; он пришел, он увозит меня, я следую за ним. Прощайте. Примите выражение моей признательности».
— Босир! — сказала Жанна, остолбенев от изумления. — Босир! Но он не знал адреса Олива!
— Напротив, сударыня, — возразил Калиостро, показывая ей другую бумагу, вынутую им из кармана, — вот эту бумагу я поднял на лестнице, идя к Олива. Эта бумага, должно быть, упала из кармана господина Босира.
Графиня с трепетом прочла:
«Господин де Босир найдет мадемуазель Олива на улице Сен-Клод на углу бульвара; он ее найдет и сейчас же увезет. Это ему советует женщина, искренний друг. Пора».
— О! — воскликнула графиня, комкая бумагу.
— И он ее увез, — холодно сказал Калиостро.
— Но кто написал эту записку? — сказала Жанна.
— Вы, вероятно, вы, искренний друг Олива.
— Но как он сюда вошел? — воскликнула Жанна, с яростью глядя на своего невозмутимого собеседника.
— Разве нельзя войти с вашим ключом? — сказал ей Калиостро.
— Но раз он у меня, его не было у господина Босира.
— Когда имеешь один ключ, то можно их иметь и два, — возразил Калиостро, смотря ей прямо в глаза.
— У вас есть улики, — медленно произнесла графиня, — а у меня — только подозрения.