Ожерелье королевы
Шрифт:
— И вы отдадите мне назад это золото!
— О, дорогая моя!
— Вы мне отдадите его, или я вас проколю насквозь вашей же шпагой.
— Олива!
— Да или нет?
— Нет, Олива; я никогда не соглашусь на то, чтобы ты проколола меня шпагой.
— Не двигайтесь же, или вы погибли. Деньги!
— Отдай мне их.
— А, подлец, а, низкое созданье! Вы выпрашиваете, вымаливаете у меня плоды моего дурного поведения! И он называет себя мужчиной! Я всегда их презирала, презирала всех, слышите? И того, кто дает, еще больше, чем того, кто получает.
— Тот, кто дает, — торжественно вставил Босир, — может давать и счастлив этим. Я тоже вам давал, Николь.
— Я не хочу, чтобы меня называли Николь.
— Простите, Олива. Итак, я говорил, что я давал вам, когда мог.
— Необыкновенная щедрость! Серебряные серьги, шесть луидоров, два шелковых платья, три вышитых платка.
— Это много для солдата.
— Молчите… Эти серьги вы украли у кого-нибудь, чтобы подарить мне; луидоры вы взяли в долг без отдачи; шелковые платья…
— Олива, Олива!
— Отдайте мне мои деньги.
— Что ты желаешь взамен их?
— Вдвое больше.
— Хорошо, — серьезным тоном сказал негодяй. — Я иду играть на улицу Бюсси и принесу тебе не только вдвое, а впятеро больше.
И он сделал два шага к двери. Но Олива схватила его за полу поношенного кафтана.
— Ну, — сказал он, — вот кафтан и разорван.
— Тем лучше, вы достанете себе новый.
— Шесть луидоров, Олива, шесть луидоров! К счастью, банкометы и игроки на улице Бюсси не очень строги насчет одежды.
Олива спокойно взялась за другую полу его платья и оторвала ее. Босир пришел в ярость.
— Тысяча дьяволов! — воскликнул он. — Ты наконец дождешься, что я тебя убью! Хорошенькое дело, эта негодяйка еще будет раздевать меня! Я не могу выйти из дому.
— Наоборот, вы сейчас же уйдете.
— Это было бы интересно: без кафтана?
— Наденьте зимний плащ.
— Он в дырах, весь залатан!
— Так не надевайте его, если не хотите, но вы должны уйти.
— Никогда.
Олива взяла оставшиеся у нее в кармане золото, приблизительно сорок луидоров, и стала подбрасывать их в руках.
Босир едва не потерял рассудка. Он снова стал на колени.
— Приказывай, — сказал он, — приказывай.
— Вы сейчас же и быстро отправитесь в лавку «Капуцин-волшебник» на улице Сены; там продают домино для маскарадов.
— Ну?
— Вы купите мне полный костюм, маску и чулки под цвет.
— Хорошо.
— Для себя возьмете черное домино, а для меня — белое атласное.
— Да.
— Я даю вам на это только двадцать минут.
— Мы пойдем на бал?
— Да, на бал.
— А затем ты меня поведешь ужинать на бульвар?
— Конечно, но с одним условием.
— Каким?
— Вы будете мне повиноваться.
— О, всегда и во всем!
— Ну так покажите ваше усердие.
— Бегу.
— Как, вы еще не ушли?
— А деньги на расход?..
— У вас есть двадцать пять луидоров.
— Как двадцать пять луидоров? Откуда вы это взяли?
— Да те, которые вы подобрали с полу.
— Олива, Олива, это нехорошо.
— Что вы хотите этим сказать?
— Олива, вы мне их подарили.
— Я не говорю, что вы их не получите; но если бы я вам их дала сейчас, вы больше не вернулись бы. Ну, идите и возвращайтесь скорее.
— Она права, черт возьми! — сказал несколько сконфуженный мошенник. — Я действительно не хотел больше возвращаться.
— Через двадцать пять минут, слышите? — крикнула она.
— Повинуюсь.
В это-то время лакей, стоявший на своем наблюдательном посту под аркой, находившейся против окон, увидел, что один из силуэтов исчез.
Это удалился г-н Босир, который вышел из дому в платье с оторванными полами, но с дерзко раскачивавшейся шпагой; рубашка выбивалась у него из камзола, как было принято во времена Людовика XIII.
Пока этот бездельник шел к улице Сены, Олива поспешно набросала записочку с кратким отчетом о всем происшедшем:
«Мир подписан, раздел произведен, бал принят. В два часа мы будем в Опере. У меня будет белое домино, а на левом плече бант из голубых шелковых лент».
Олива обернула этой бумажкой обломок разбитого фаянсового кувшина, высунулась в окно и бросила записку на улицу.
Слуга бросился к ней и, подняв ее, убежал.
Между тем г-н Босир вернулся не более как через полчаса в сопровождении двух приказчиков, которые несли купленные за восемнадцать луидоров два очень изящных домино из магазина Капуцина-волшебника, искусного мастера, поставщика ее величества королевы и придворных дам.
XXI
ДОМИК
Мы оставили г-жу де Ламотт у двери особняка Месмера, когда она следила глазами за быстро удалявшейся каретой королевы. Как только очертания ее стали невидимы и стук колес умолк, Жанна, в свою очередь, сама села в свой наемный экипаж и вернулась к себе взять домино и другую маску, а заодно посмотреть, не произошло ли за это время у нее дома чего-нибудь нового.
Госпожа де Ламотт собиралась в эту столь удачную для нее ночь отдохнуть и отвлечься от всех волнений дня. Она, со свойственной ей храбростью, решила хоть немножко кутнуть, выражаясь вульгарно, и насладиться всей прелестью неожиданных приключений.