Паблисити Эджэнт
Шрифт:
– А я-то тут причём?
– Крикнул я ей в спину, но она даже не обернулась. Пле-мянник! Видали!? Тоже мне, тётка. Одно сплошное недоразумение. Моя ба-бушка, на старости лет, залетела от моего дедушки, это я сейчас её цитирую, и решила рожать, так как аборты в семье не приветствовались, вот и появи-лась на свет то ли сестра, то ли тётка. Ну, когда ей надо, то она сестра, а когда вожжа под мантию попадёт, то тётка. Ещё в детстве помню, она хвасталась этим, встанет рядом со мной перед своими друзьями или подругами, приобнимет за плечи, потреплет по голове этак покровительственно и говорит, познакомьтесь, это мой племяш, и ей верили, ведь она уже тогда на пол головы была меня выше. У меня чуть комплекс не развился, хотя положено этому комплексу быть у неё, но куда там, ни чем не пробьёшь. Дура.
Покипев
– Эй, братишка.
– Окликнул я школяра пинающего балду вдоль дороги с вот такенным рюкзаком на плечах, наверное, прогульщик, тогда почему он здесь прогуливает, а не в парке аттракционов? Наверное врачом хочет стать.
– Чё?
– Покажи телефон.
– Ага, щас.
– Буркнул он.
– Да нет, ты не понял. Вот смотри.- Я сунул свою мобилу ему под нос.
– Мо-жет быть такое?
– Неа, тут всегда сеть есть. Во, смотри.
– Он извлёк убитый нокиа и показал на шкалу сети, она была полной.
– Звякнуть дашь?
– Полтос.
– Ладно.
– Я сунул ему деньги и взял его телефон, шакала издевательски съе-хала на ноль.
– Ни чё се, это как?
– Если бы я знал.
– Буркнул я и вернул телефон обратно. Пацан внимательно меня оглядел и сделал вывод.
– И где у вас глушилка?
– Глушилка? Если только под кожей, потому как у любого подавителя есть радиус действия.
– Да ну.
– Не поверил юноша.
– Хм. Тогда объясни, почему так сети нет, - я коснулся пальцем его телефона - а так есть, - и палец соответственно убрал.
– Круто.
– Выдохнул впечатлённый вьюнош.
– Да чего уж крутого, - вздохнул я, хотя надо признаться было немного приятно, ведь сейчас наших подростков родившихся в эпоху интернета хрен чем удивишь - ни инета, ни позвонить пиццу заказать.
– Парень шмыгнул носом и согласно кивнул.
– Ну да, ну, хочешь, я позвоню?
– Оболтус небось на пиццу клюнул. Вот что делает скрытая мотивация. Я порылся в своей записной книжке, есть у меня такая, где среди прочих номеров телефонов скрыты несколько десятков цифр обозначение которых знаю только я, и упаси меня всевышний запоми-нать их, а уж тем более хранить в базе мобильного. Продиктовав их пацану, я попросил поставить нокиа на громкую связь. На третьем гудке трубку взяли, и из динамика раздался жутко искажённый голос, парнишка чуть свой телефон не выронил, настолько громко пролаял вызываемый абонент.
– Слушаю.
– Привет.
– Репа?
– И пошли короткие гудки.
– А пиццу?
– Я накинул ещё полтинник и решил поскорее убраться от больни-цы подальше, попить кофе с булочкой и пораскинуть мозгами.
Через сорок минут я вгрызался в жёсткий бифштекс в парке культуры и от-дыха имени 1го мая, когда-то не плохой был парк, с каруселями, танцпло-щадкой, искусственным прудом, сейчас что-то не очень, или я повзрослел или тут стало чересчур много кафешек с отвратительной кухней. Ну да, в дет-стве-то интересы совсем другие, раньше я в этом помещении стрелял из мелкашки, и даже сдал на разряд, а теперь сижу и веду ожесточённую борь-бу с жёстким куском мяса. Куда катится мир? И мы вместе с ним? Тут я пой-мал себя на мысли, что брюзжу как древний дед, я даже вилку до рта не до-нёс с только что еле отвоёванным куском, от удивления. Не думал, и не ве-рил, что сам превращусь в подобное, всем недовольное существо, готовое день и ночь поносить современные нравы и современных молодых людей, которых устраивает сложившееся положение вещей. И вот что странно, как этого всего я ещё год назад не замечал? И чего вдруг начал брюзжать? Что в этот самый год поменялось? Ничего, и вот что самое обидное, всю эту со-временную мерзость понастроили именно мы, наше поколение, и я в том числе.
От такого открытия у меня окончательно пропал аппетит и я, отодвинув пластиковую тарелку с пластиковой вилкой и таким же пластиковым ножом подальше, отхлебнул из стеклянного, приталенного стаканчика кофе.
– Может, ещё чего закажете?
– Вполне приветливо осведомилась пробегав-шая мимо молоденькая официантка, пробегала она, кстати, из курилки, о чём свидетельствовал стойкий запах табака. Вот видите, раньше я на подоб-ную вещь и внимания бы не обратил, а тут даже поморщился.
– Нет пожалуй, спасибо.
– Девчонка исчезла, а я остался с отвратительным настроением, неприятным запахом в носу, и с грязной посудой на столе. До-бавив ко всему этому измятую купюру, я поднялся и вышел из бывшего тира и застыл в немом удивлении. В удивлении это, пожалуй, слишком мягко ска-зано, у меня реально волосы на затылке дыбом встали, я был изумлён до самой крайней степени изумления и испуган так, что застыл на какое-то вре-мя с раскрытым ртом.
– С вами всё в порядке, молодой человек?
– Спросил меня какой-то прохо-жий, он повторил свой вопрос ещё раз и так как я не реагировал просто по-тряс меня за плечё.
– Что?
– Почти прохрипел я, так как спазм перехватил горло.
– Что с вами такое?
– Мужчина лет шестидесяти участливо заглянул мне в глаза, и этот взгляд заставил меня так шарахнуться, что я чуть с ног его не сбил.
– Да что с вами такое?! На вас лица нет!
– Я затряс головой пытаясь вы-бросить из головы только что увиденный образ Вовы Пазона, обыкновенно-го, безобидного великовозрастного дурачка из далёкого детства, который лет двадцать пять, как был уже мёртв а то, что он мёртв я могу поклясться на чём угодно, ибо именно я нашёл его висящим в петле на чердаке соседнего барака.
Когда его очень старенькие родители умерли, ему светила лишь одна доро-га, в дом инвалидов с психическими отклонениями, в дурку то есть, а там он уже был и ему туда очень не хотелось, ну кто не знает советских психушек и нравы царившие там. Вова не был дауном или олигофреном, он был просто недоразвитым в силу каких-то психических отклонений и он прекрасно по-нимал в какой ад его отправят если не найдут ему опекуна, но кто же свяжет-ся с таким, кто взвалит на себя по доброй воле такую ношу. Хоть в ту злопо-лучную для него осень я, да и многие мои товарищи не блистали умом и дальновидностью, но даже нам было понятно, что у Вовы шансов избежать этой печальной участи не было абсолютно никаких, мы с пацанами даже предложили ему бежать, но родители... . Наши родители в один голос твер-дили, что ему там будет лучше, его там будут кормить, обувать, одевать, но видели бы они, какой овощ появлялся на улице в начале каждого лета, после весеннего нахождения в одной из психиатрических клиник нашего города, а ведь они видели.
Чёрт возьми, с какого возраста я себя помню, понятия не имею, но в поло-вине всех сохранённых в памяти картинок где-то на заднем плане всегда присутствовал Вова в своём вечном чёрном пальто, в серой кепке, в уродских чёрных ботинках и с зелёными листьями в кармане. У него была одна немудрёная забава, он клал листик на согнутые в кольцо пальцы левой руки, а второй ладонью, сложенной лодочкой резко бил по нему, раздавался такой звонкий хлопок, что иной раз уши закладывало, и это приводило нас в неописуемый восторг. Практически все пытались повторить этот фокус, но ни у кого такого звонкого щелчка не получалось, слишком маленькие были у нас тогда руки.
А сегодня, выйдя из кафе, я увидел ЕГО на том берегу искусственного озера, в том же самом чёрном пальто, тех же ботинках, кепке и с листьями в руках и мне действительно стало плохо. Все эти волшебные шкатулки, зелёные лю-ди, чудесные персиковые деревья, и работающие, неработающие телефоны, всё это не смогло меня пронять, а Вова смог, до самых печёнок смог.
Я разлепил зажмуренные глаза и снова устремил взгляд на тот берег, и мне показалось, что за деревьями мелькнула знакомая долговязая фигура в чёр-ном пальто, я бросился бежать, сшибая урны, столики кафе, роняя прохожих и наконец, выскочил на аллею, но тут никого не было. Вообще никого. Я за-вертел головой пытаясь смотреть сразу во всех направлениях, выхватывая глазами фигуры прохожих и сразу отметая их, "не то, не так, не он!" и тут мой взгляд упал на лавочку заваленную зелёными листьями, и это поздней осенью, когда всё вокруг желто и черно. Я осторожно с какой-то опаской приблизился к ней и поднял один из листков, он посередине был надорван, так бывает, если ударить по нему ладонью, как делал это Вова. Я переворо-шил остальные, и все они были надорваны.