Падение Левиафана
Шрифт:
"Итак, мы находимся примерно в ста метрах от поверхности станции и направляемся внутрь".
"Я держу тебя", - сказала она, а затем что-то еще, что он не совсем уловил.
"Тереза хочет, чтобы ты убедился, что Мускрат находится в своей аварийной кушетке на случай, если тебе придется совершать какие-нибудь хитрые маневры".
"Я прослежу за этим".
Огромная голубая стена становилась все ближе. Танака краем глаза заметил, как она активирует и выключает пистолет на предплечье своего скафандра, выдвигая и задвигая ствол в сочетании суетливости и угрозы. Тереза смотрела вперед на станцию в чем-то похожем на голод.
Миллер, стоявший рядом с ним, кивнул. "У меня кое-что есть. Посмотри сюда". Голубая стена вдруг перестала быть безликой. По ней проходили тонкие, как нить, линии, образуя широкие сложные спирали, которые сходились и распадались, сменяясь новыми витками. Это было нечто среднее между органическим и механическим, и оно казалось очень знакомым.
Миллер моргнул, телепортируясь из одного места в другое так, как это может делать только галлюцинация, подождал, пока узор линий успокоится, и потянулся к поверхности. Джим почувствовал усилие в собственном теле, но не в том месте, которое он мог бы определить, а как будто сгибание мышц в фантомной конечности. Когда спирали вновь сформировались, место, где был Миллер, осталось пустым, затем расширилось. Голубое свечение потемнело в круге шириной три метра: образовалась впадина, затем углубилась, а потом превратилась в туннель. Танака что-то говорила, но с выключенным радио. Джим знал об этом только потому, что видел, как шевелятся ее губы.
"Хорошо. У нас есть вход. У нас есть вход".
Когда Наоми заговорила снова, в ее голосе было отчаяние. "Мы дадим вам столько времени, сколько сможем".
"Она думает, что вы все мертвы", - сказал Миллер. "Она и вы, и все на тех кораблях. Или, я не знаю. Если не мертвы, то что-то похуже. Я был разумом, пойманным внутри этих ублюдков, и мне не разрешили умереть. Это было невесело. Кстати говоря, я уже сказал, что тебе большой привет за то, что вытащил меня обратно?"
Джим покачал головой. Он не знал, что он может сказать Наоми, чтобы хоть как-то утешить ее. Ты справилась без меня раньше, или Если мы умрем, то умрем, сделав все возможное, или Я использую любое время, которое ты можешь дать. Ничто не соответствовало тому, что он хотел сказать. "Все будет хорошо", - сказал он.
"Удачной охоты, милая".
"Не будет", - добавил Миллер. "Будет хорошо, я имею в виду".
Холден отключил микрофон. "Да, я знаю, пошел я к черту за то, что вернул тебя. Теперь будь полезен или заткнись".
Кривая туннеля в станцию, казалось, поднималась вокруг него, затмевая и Роси, и Деречо, и звездные ворота. Туннель вел вглубь станции, но направление постоянно менялось в восприятии Джима между движением вперед и вниз - то проход, то падение в дыру.
"Глаза вверх", - сказал Танака, вернувшись к открытому каналу. "Холден, каково ваше состояние?"
"Простите, что?"
"Ваше условие. Ты - мой пропуск в этот маленький адский мир. Если ты натравишь на меня протомонстра, я должен знать, и я должен знать до того, как это случится. Так каково твое гребаное состояние?"
"Итак", - сказал Миллер. "Мне кажется, что был разговор о том, кто будет ведущим в этом деле, который вы двое должны были провести раньше".
"Я чувствую себя хорошо", - сказал Джим, затем сделал паузу, задумался. "Немного лихорадит, может быть? Но не плохо".
"Я хочу получать информацию каждые пять минут. Установите таймер".
"Если мне станет хуже, я дам вам знать".
"Да, дашь. Потому что вы будете на таймере".
Миллер, плывущий между ними на расстоянии полушага, пытался скрыть ухмылку. Джим взвесил все за и против отталкивания Танаки и установил таймер. Он установил его на семь минут.
Туннель расширился. Поверхность, похожая на прозрачную мембрану, обозначила его край, но Джим не почувствовал ничего, кроме легкого сопротивления, когда двинулся по ней. Туннель или отверстие прошло еще десять метров, а затем перешло в огромную камеру. Линии, которые он видел на коже станции, были и здесь, переплетаясь со стенами и колоннами. От стен исходил мягкий свет, слишком рассеянный для теней. Повсюду было движение, и у Джима возникло ощущение, что если бы он не закачал в свое тело сырую протомолекулу, то не заметил бы большей части этого движения. Каждая поверхность была живой, на ней торговали жидкостями и крошечными предметами меньше песчинок. Это было похоже на наблюдение за огромным телом, в котором все ткани заняты своими индивидуальными задачами, а все остальное объединено в одну огромную, непостижимую цель.
Один из столбов также был фигурой - мех, насекомое или что-то другое. У него мелькнуло воспоминание о том, как марсианский морпех уничтожил нечто подобное гранатой, а затем был уничтожен сам, расщеплен на сложные молекулы и использован для восстановления нанесенного им ущерба. Он снова включил микрофон.
"Гм", - сказал он. "Постарайтесь ничего здесь не ломать, если можете помочь".
Он ожидал, что Танака набросится на него, но заговорила Тереза. "Я думала, что здесь нет пригодной для дыхания атмосферы. Так говорилось в отчетах. Благородный газ с некоторыми летучими веществами. Это не то, что здесь".
Джим проверил свой скафандр. Она была права. Неон, и его больше, чем было здесь раньше, и те же следы бензола, но также и кислород. По мнению скафандра, он мог бы прямо сейчас снять шлем и быть в порядке. Но он этого не сделал.
"Это он", - сказал Танака. "Верховный консул не взял с собой скафандр, и если бы не было чего-то подобного на том... корабле, который он привел", - она кивнула на воздух, стены, станцию в целом, - "он бы заставил это поддерживать его".
"У него не было ни еды, ни воды", - сказала Тереза.
Танака нахмурилась за своим лицевым щитком. "Я думаю, у него были. Тем же способом. Он здесь. Холден? Какой путь к нему?"
Джим моргнул и повернулся к Миллеру.
"Понятия не имею", - сказал Миллер. Если "Дуарте" - новый, хорошо отлаженный гоночный корабль, то мы с тобой - пара грузовых контейнеров, привязанных к верхней части реактора. Ты можешь сказать, что мы делаем одно и то же, и не быть технически неправым, но мы не в одной весовой категории".
"Я не знаю", - сказал Джим. "Я думал, ты следопыт".
Танака не ответила. Вместо этого она жестом приказала им оставаться в стороне и, используя свои двигатели, двинулась к центру камеры. Захват точки.
Оказавшись на значительном расстоянии, Танака замолчала, словно прислушиваясь к чему-то. Возможно, так оно и было. Атмосферы было достаточно для распространения звуковых волн, и Джим не знал, на что способен ее костюм. В соборе перемещались линии энергии и сложные электромагнитные поля, которые, как он не был уверен, Танака не могла видеть, а из него в сотне разных направлений вели проходы. На мгновение Джиму все это показалось гаргантюанским сердцем, которое вот-вот сожмется и обрушится на них. Его голова закружилась, словно он падал, и волна благоговения захлестнула его, как будто он услышал голос Бога, но шепотом.