Падение Левиафана
Шрифт:
Лаборатория была странно неподвижна. Вокруг него стрекотали мониторы и звучали сигналы тревоги. Когда он вдохнул, ему показалось, что его легкие наполнены осколками стекла. С усилием он повернул голову. Элви там не было. Не было и Джима. Однако он узнал второго командира Эльви. Ли, подумал он. Парень выглядел ошеломленным. Они все выглядели ошеломленными.
"Привет", - сказал Амос.
Ли не ответил.
"Привет".
Вздрогнув, доктор, казалось, вернулся в сознание из того состояния, в котором он находился.
"Что? О. Да. Не пытайтесь двигаться", - сказал Ли. "Вы прошли через... Ты через многое прошла".
"Ты в порядке?"
"Да, я просто... У меня был очень странный опыт".
"Да, я понял. Но ты должен рассказать Джиму и доктору. Нет никакого способа попасть внутрь. Дуарте знает, что мы здесь. И я думаю, он в ярости".
Глава тридцать девятая: Джим
Переживание, когда оно пришло, было ошеломляющим. Джим помнил все, что было до этого, но с тем чувством отдаленности, которое иногда приносит травма. Он все еще мог представить Амоса, привязанного к медицинской кушетке, страдающего от припадков и боли. Он помнил, как спустился вслед за Элви в камеру катализатора и увидел там Файеза и техников.
Он вспомнил, как смотрел на женщину, которую они называли катализатором, и думал о Джули Мао, первом человеке, которого он видел зараженным протомолекулой, и о том, сколько времени прошло, прежде чем она умерла. Или если не смерти, то трансформации. И о жертвах станции Эрос, которым ввели образец протомолекулы и подвергли огромным дозам радиации, чтобы стимулировать распространение инопланетного организма, или технологии, или как там люди хотели это классифицировать. Но даже тогда они умирали медленно. Или их развоплощали и перепрофилировали, не давая умереть в промежутке. Он вспомнил, как думал о том, что катализатор может жить в таком состоянии бесконечно долго - кожа для удержания протомолекулы. Инструмент, сделанный из человеческой плоти. Он вспомнил, как задавался вопросом, осталось ли в ней хоть что-то, способное осознать, во что она превратилась.
Потом Элви открыла изолятор, вывела Кару и Ксана в надежде, что они смогут прервать продолжающееся нападение, убивающее Амоса. Все эти воспоминания были ясными и незамутненными, но казалось, что они произошли несколько недель или месяцев назад. Это объяснялось тем, что произошло потом.
Появилась яркость: свет, который был также звуком, который был также ударом, словно его ударили в каждую клетку тела по отдельности. Он почувствовал, как что-то в нем открывается, открывается и открывается, пока он не испугался, что оно никогда не перестанет открываться, что он станет единым, непрерывным актом расширения, который может закончиться только аннигиляцией.
Затем, как во сне, он оказался в сотне мест одновременно. Тысячей людей. Простор, в котором идея "Джеймс Холден" терялась, как камень в океане. Он был женщиной с больным плечом на камбузе незнакомого корабля, наполовину выпившей колбу дешевого кофе, тайно подмешанного в алкоголь. Он был молодым человеком в маленькой, тесной инженерной рубке, вовлеченным в сексуальный акт с Ребеккой - кем бы она ни была - и разрывающимся между чувством вины и восторгом от своей неверности. Он был офицером лаконского флота, прятавшимся в своей комнате для приготовлений, при выключенном свете, стараясь затихнуть, чтобы его рыдания не услышали члены экипажа и не узнали, как он напуган.
Как калейдоскоп, составленный из интимных жизней других людей, его память была яркой, блестящей и фрагментарной. От одной мысли об этом у него слегка кружилась голова.
"Итак, - сказал Элви, - я думаю, мы можем согласиться, что отчеты полковника Танаки были точными".
Танака на настенном экране кивнул. Наоми была на экране рядом с ней, оперативная палуба "Роси" окружала ее, как рама. Джим и Файез парили в кабинете Элви. Все они были вместе, и все они были разбросаны.
Амос, вместе с Карой и Ксаном, находился под наблюдением медицинской команды. Как и все остальные члены экипажа. Часы, прошедшие после неудачного погружения, были вихрем активности. Научные команды проверяли и перепроверяли свои данные, искали любые закономерности, которые могли измениться и потускнеть, прежде чем их окончательно сотрут. Джим не сомневался, что они найдут все то же самое, что Танака нашел в первый раз, когда "Прейс" был спасен.
Эта мысль захватила его. "Был ли там кто-то транзитный? Когда это произошло?"
"Нет", - сказала Наоми. "На этот раз толчком послужили не вещи внутри врат. Это были мы".
"Это и мое предположение тоже", - сказала Эльви. "Дуарте, или станция, или какая-то их комбинация отвергли нас. Оттолкнули. Я считаю, что лекарственный режим полковника Танаки притупил худший из эффектов. По крайней мере, для нас".
"Подождите", - сказал Файез. "По крайней мере, для нас? В отличие от кого?"
"Похоже, что на этот раз событие было более масштабным, чем раньше. У меня есть отчеты от пяти научных миссий, которые были близки к своим воротам и сообщили об опыте, похожем на наш. Я не удивлюсь, если позже поступят и другие".
"Как далеко оно могло простираться?" спросил Танака.
"Это нелокальный эффект", - сказал Элви. "Без лучшего понимания того, как он распространяется, я не могу сделать никаких значимых предположений".
"Я думаю, у меня есть некоторые признаки", - сказала Наоми, и ее голос был твердым, как шифер. Ее изображение исчезло с экрана, и на его месте появилась серия тактических карт. Солнечные системы сменяли друг друга, несколько секунд одна, другая, третья. Пока Наоми говорила, они продолжались и не повторялись. "Подполье и его союзники показывают, что после этого события сто пять кораблей в семидесяти системах изменили курс так, чтобы пройти через врата. Это сочетание лаконских, подпольных и чисто гражданских судов. И они также замолчали".
"Молчат?" повторил Джим. Он хотел сказать, что это скорее выражение шока, чем вопрос, но Наоми все равно ответила ему.
"Никакого вещания. Ни плотного луча. Никаких предложений объяснений или изменений плана полета. Просто все они повернули в нашу сторону".
"Радиомолчание кажется странным", - сказал Файез. "Их приводные шлейфы все еще видны. Что, по их мнению, они могут скрыть, соблюдая радиомолчание? Что они получат?"
"Они ничего не выигрывают", - сказал Танака. "Им просто больше не нужна связь. Они все думают одной головой".
Эльви издала небольшой звук, что-то среднее между вздохом и всхлипом.
Танака либо не заметил, либо решил не обращать на нее внимания. "Я взял на себя смелость связаться с адмиралом Трехо. Я надеюсь, что мы сможем получить подкрепление вовремя".
"Вовремя для чего?" спросил Джим.
"К битве", - сказал Танака, как будто это был глупый вопрос.
"Мы уверены, что это враги?" спросила Элви.
"Да", - ответил Танака. "Мы пытались проникнуть на станцию. Нас оттеснили. Теперь к нам направляется специальная флотилия кораблей, управляемых ульями. Если бы они просто спешили сюда, чтобы принести нам торт и украшения для вечеринки, мы бы знали, потому что были бы на станции, пережевывая сало с верховным консулом".