Палаццо Сольяно
Шрифт:
– Как она сейчас?
– Опасность миновала, но она еще не поправилась.
– Я могу ее навестить?
– Она будет рада видеть тебя.
Выпив кофе, Урсула сказала:
– Я решила прийти к тебе еще до того, как ты меня позвал.
– Прочитать завещание?
– Ой, а я и понятия не имела о завещании…
– Эдуардо составил его два года назад, когда узнал о болезни с сердцем. Он молчал, чтобы вас не беспокоить.
– Ты мог бы мне и сказать, - Урсула спрашивала себя, что еще скрывал ее муж.
– Эдуардо доверился мне как нотариусу, не как другу. Он оставил тебе письмо, попросив передать в случае его
Нотариус поднялся, открыл сейф, спрятанный в стене за письменным столом, достал конверт и передал его Урсуле.
– Я могу открыть его сейчас?
– Может, хочешь почитать дома, когда будешь одна?
В нескольких строках Урсула прочитала о том, о чем уже знала – о существовании Стива. Урсула передала конверт и его другу.
– Я хочу, чтобы и ты прочитал.
Нотариус все внимательно прочитал, а потом, растерянно взглянув на Урсулу, пробормотал:
– Я ничего не знал об этом. А ты?
– Случайно узнала в тот вечер, когда Эдуардо умер, - грустно улыбнулась Урсула.
5.
Урсула, возвращаясь домой от нотариуса, Урсула, как всегда, почувствовала сильный запах коралла. Она увидела своих старших детей, Саверио и Кристину, проверяющих партию коралла, только что пришедшую из Туниса в цинковом сундуке. Кораллы разложили во дворе, на огромном деревянном столе – получилась гора из маленьких серых ветвей, все еще пропитанных морской водой – их пропитали продавцы, чтобы продать больший вес. Это последняя покупка Эдуардо, которую он сделал еще на прошлой неделе. Брат с сестрой погружали руки в необработанный коралл, периодически доставая несколько ветвей и тихо обмениваясь комментариями.
Из лабораторий слышался плеск воды – с кораллов смывали «одежду», соединительную ткань. Острые ножи резали уже очищенные ветви, жернова скатывали их в жемчужины, иглы протыкали тонкие ветви. Урсула заметила – не было обычного оживленного гула, предприятие находилось в трауре. Урсула тяжело вздохнула и поздоровалась с детьми.
– Бабушка тебя искала. Мы не знали, что ты уходила, - сказала Кристина.
– Пойду к ней. А где ваши брат с сестрами?
– Джульетта вернулась в школу, а Джанни с Паолой в Неаполе.
Урсула поднялась на первый этаж, пересекла террасу, примыкающую к саду. Маргарита, сидя в бамбуковом кресле, держала на животе поднос, полный маленьких ветвей кораллов, которые она нанизывала один к одному – на длинную нить. Титина, сидя на скамеечке, ловкими пальцами плела кружево.
– Здравствуйте, мама.
Урсула села в кресло рядом со свекровью. Маргарита ей улыбнулась, и подумала, что Урсуле никак нельзя было дать ее пятьдесят недавно исполнившихся лет, несмотря на первые седые пряди и почти незаметные глазу морщинки в уголках глаз. Она была настоящей красавицей. О ее северном происхождении говорили белизна кожи, миланский акцент и манера одеваться строго и скромно. Маргарита спросила себя, сознает ли невестка всю ответственность, что сейчас свалилась на нее. Именно ей придется управлять предприятием вместо Эдуардо, не полагаясь на сестер мужа, потому что 65-летняя Присцилла, бездетная вдова, управляла ювелирным салоном в Казерте, а Аркетта страдала синдромом Дауна.
– Дорогая доченька, нам нужно поговорить. Титина, принеси нам, пожалуйста, свежего лимонада. Заходил Серджио. Ты знала, что у моего сына были проблемы с сердцем и он никогда не лечился?Он умер из-за инфаркта, которого можно было бы избежать, если бы он последовал советам Серджио и принимал лекарства.
Маргарита сдержала рыдание и продолжила:
– Нам нужно обязательно отправить благодарственные письма всем, кто приходил соболезновать, был на похоронах. Поговори с Онорато, узнай, есть ли завещание. Это я должна была умереть, а не мой сын…
– Он оставил нас, а всем нам нужна Ваша любовь и Ваши советы, - обняла растроенную свекровь Урсула.
– Прости меня, мне нужно отдохнуть хотя бы несколько часов. Ночью я не сомкнула глаз.
Урсула проводила пожилую женщину в дом, а потом поднялась на второй этаж и закрыла в комнате. Достала из сумочки письмо Эдуардо и начала перечитывать:
«Любовь моя, ты единственная женщина, которую я любил, которая сделала меня счастливым, с тобой мы создали большую чудесную семью. Я много раз пытался признаться тебе, что у меня есть сын, Стив, рожденный от случайной встречи в Нью-Йорке с китаянкой. Ты тогда болела, а я приходил в ужас только от одной мысли, что ты можешь не поправиться.
Когда мать Стива сообщила мне о беременности, она ничего у меня не просила, ничего от меня не получала, я ее больше никогда не видел, но, озаботившись будущим ребенка, я оплатил его учебу, вплоть до университета, что на самом деле немного.
Я люблю Стива, и он ни в чем не виноват. Я доверяю его тебе - твоей щедрости, доброте, любви, и я уверен, что ты найдешь самое лучшее решение.
Прости меня, у меня не хватало смелости признаться тебе.Как всякий влюбленный, я боялся тебя потерять. Я оставлю тебе е-мэйл гонконгского дедушки Стива, если захочешь связаться.
Люблю тебя, моя жизнь.
Эдуардо».
Урсула сложила письмо в сумочку и закрыла в ящике стола. Она волновалась, переживала, не знала, что делать, как разбираться со сложившейся ситуацией. Ей нужно было время – спокойно все обдумать и найти в себе какие-то силы, чтобы все решить. Правильно решить.
Вечером за ужином она объявила всей семье:
Завтра утром я еду в Милан, в мою старую квартиру на виа Мельзо, мне нужно немного побыть одной. Не волнуйтесь, со мной все хорошо, мы тысячу раз услышимся по телефону. Прошу вас, дайте мне немного времени прийти в себя. Я скоро вернусь, обещаю.
Милан
Пусть Урсула уже много лет была членом семьи Сольяно и коренной жительницей Торре дель
Греко, по-настоящему комфортно она чувствовала себя только тогда, когда возвращалась в Милан, город, в котором она родилась, выросла, и в котором жила до свадьбы с Эдуардо. Впервые за тридцать лет, сходя с поезда на Центральной Станции, Урсула не почувствовала ласковых объятий города. Она пересекла площадь Дука д’Аоста, вдыхая запах поздней весны – на юге уже вовсю все цвело и плодоносило, радуя глаз цветом и светом. Так как у Урсулы не было багажа, она решила дойти пешком до виа Мельзо. А заодно она прикупила продуктов на виа Витрувио. Возвращаясь домой, Урсула спрашивала себя, удастся ли ей вновь обрести покой и душевное равновесие, что всегда были неотъемлемой частью ее жизни.