Пепел Вавилона
Шрифт:
— Ваш сын не должен оставаться на моей станции, — отчеканил Доуз. — Если останется, мне придется отдать его под суд. И защищать от тех, кто не захочет дожидаться приговора. — Доуз помолчал. — И исполнить приговор тоже придется.
Марко застыл — точь–в–точь как его сын в конце стычки. Доузу хотелось проглотить слюну.
— Похоже, вы мне угрожаете, Андерсон.
— Я объясняю. Объясняю, почему вам надо убрать мальчика с моей станции и никогда сюда не возвращать. Я оказываю вам услугу. Ради другого я бы не стал вмешиваться.
Марк медленно, протяжно вздохнул и выдохнул сквозь зубы.
— Понимаю.
— Он стрелял в сотрудника безопасности. Мог убить.
— Мы убили целую планету, — отмахнулся Марко. А потом, словно вспомнив о чем–то, кивнул — больше себе, чем Доузу или Шаддид. — Но я ценю, что вы ради меня прогибаете закон. И ради него. Я ему этого не спущу. Нам с ним предстоит серьезный разговор.
— Хорошо, — сказал Доуз. — Капитан Шаддид сдаст его вам. Если хотите вызвать своих людей…
— Нет нужды, — ответил Марко.
В телохранителях не было нужды. Никто в службе безопасности не посмел бы спорить с Марко Инаросом, с самим Свободным флотом. Хуже всего, что Марк, как догадывался Доуз, в этом не ошибался.
— Завтра у нас совещание. Поговорим о «Лазурном драконе» и Земле. Обсудим следующий шаг.
— Следующий шаг, — вставая, согласился Доуз. — Поймите, это не временная мера. Филипу никогда больше не будет места на Церере.
Марко улыбнулся с неожиданной искренностью. Темные глаза сверкнули.
— Не тревожься, дружище. Если его не хотят здесь видеть, его здесь не будет. Обещаю.
Глава 9
Холден
Слышно было даже в камбузе: глухой стук, пауза и еще один удар. Холден каждый раз поеживался. Наоми с Алексом сидели здесь же, притворяясь, будто не слышат, но о чем бы ни заговаривали: о состоянии корабля, об успешном выполнении задания, о том, покориться ли судьбе, устроив на корабле карцер, — разговор замирал под этими бесконечными размеренными ударами.
— Может, надо мне с ней поговорить? — сказал Холден. — По–моему, надо.
— Не понимаю, откуда такая мысль, — возразил Алекс.
Наоми пожала плечами — воздержалась. Холден доел поддельную баранину, утер губы салфеткой и сбросил все в утилизатор. В душе он надеялся, что его кто–нибудь остановит. Никто не остановил.
В тренажерной «Росинанта» сказывался возраст. Ни одной одинаковой пары эспандеров, серо–зеленые маты протерлись до белой основы, воздух мягкий от застарелого запашка пота. Бобби подвесила между полом и потолком тяжелый мешок на натянутом тросе. Ее облегающий серый тренировочный костюм пропитался потом. Волосы она стянула в хвост, взглядом приросла к мешку, пританцовывая перед ним на носках. Когда вошел Холден, она как раз разворачивалась влево, отводя ногу. Вблизи удар прозвучал так, будто уронили что–то тяжелое. Система доложила: девяносто пять кило на квадратный сантиметр. Бобби легко отскочила, не отводя взгляда от мешка, сместилась вправо и ударила другой ногой. Удар прозвучал чуть глуше, но показания выросли на три кило. Бобби отскочила, перезагрузилась. Набитая кожа икр горела.
— Привет, — поздоровалась она, не оборачиваясь. Удар, перезагрузка.
— Привет, — ответил Холден. — Как дела?
— Хорошо. — Удар, перезагрузка.
— Поговорить ни о чем не хочешь?
Удар, перезагрузка.
— Не-а.
— Ну… ладно. Если… — удар, перезагрузка, — передумаешь…
— Я тебя найду.
Удар, перезагрузка, удар..
— Отлично, — сказал Холден и вышел, пятясь. Бобби ни разу на него не взглянула.
Наоми ждала его в камбузе с грушей кофе наготове. Холден сел напротив. Алекс уже сбрасывал остатки своего завтрака в утилизатор. Холден пил. Процессоры «Роси» юстировались раз в неделю, а загрузились они перед вылетом с Луны, так что наверняка ему только чудилось, что кофе горчит сильнее обычного. Все же он бросил в него щепотку соли и покрутил грушей, перемешивая.
— Ты знала, что ничего не выйдет, — укорил он.
— Ожидала, — поправила Наоми, — но не знала.
— Только подозревала.
— Сильно подозревала, — почти виновато призналась она. — Но могла ведь ошибиться.
— Оставь ты Бобби в покое, кэп, — посоветовал Алекс. — Пройдет и выйдет с другой стороны.
— Просто я… хотел бы я понять, что ее так мучает.
Алекс моргнул.
— Так ведь ей после Ио ни разу не довелось подраться с плохими парнями. И вот подвернулась драчка, а она застряла в ящике, пока другие стреляли.
— Но мы же победили.
— Мы–то победили, — вздохнула Наоми. — А она смотрела, как мы побеждаем и пытаемся вытащить ее из ловушки. Пока она освободилась, все кончилось.
Холден отхлебнул кофе. Этот глоток оказался немножко лучше на вкус. А толку–то?
— Хорошо, но когда я спрашивал, что ее беспокоит, я имел в виду, не могу ли чем–нибудь помочь.
— Мы поняли, — сказала Наоми. — Понимаем, в чем проблема.
По внутренней связи разнесся голос Амоса:
— Там есть кто–нибудь? Я уже десять минут стучусь в рубку.
Алекс включил систему.
— Сейчас поднимусь.
— Давай. Кажется, нашарил последнюю утечку. Как оно видится с твоей стороны?
— Сойдет. — Алекс кивнул и направился к оперативной палубе — навстречу ремонту. Времени у «Лазурного дракона» было не слишком много, но диверсанты хорошо потрудились. Отрывать куски обшивки проще, когда тебя не волнует, что еще при этом отломается. У Холдена от сознания, что корабль не в порядке, словно кожа зудела там, куда не дотянуться почесать. Добавляла беспокойства и мысль, что верфи на Луне завалены работой. Времена, когда можно было побездельничать на Тихо, пока люди Фреда Джонсона латали корабль, видимо, миновали навсегда, а для Луны земной флот был важнее команды Холдена.
Впрочем, не только в этом дело. Было еще кое–что — что толкнуло его на разговор с Бобби. А до того — с Клариссой Мао. Хотелось, чтобы все было в порядке, а он все сильнее ощущал, что до порядка далеко. И в ближайшем времени не предвидится.
— А ты как? — спросила Наоми, выглянув из–под копны темных, мягко кудрявящихся волос. — Хочешь поговорить?
Он хихикнул.
— Хочу, да не знаю, что сказать. Мы тут герои–победители, взяли пленных и ядро с данными, а все кажется, что этого мало.