Перчатка для смуглой леди
Шрифт:
— Говорят, вы владеете частью симпатичного магазинчика на Уолтон-стрит и являетесь специалистом по истории костюма.
— Это слишком сильно сказано.
— Как бы то ни было, вы проектировали костюмы и реквизит для спектакля?
— Да.
— Перчатки, например, — сказал Аллейн и убрал газету со стола.
Перчатки, используемые в постановке, лежали рядышком на рабочей папке Уинтера Мориса.
Джереми промолчал.
— Удивительно точные копии. И разумеется, — продолжал Аллейн, — я видел, как вы укладывали настоящую перчатку и документы на бархатную подставку и устанавливали ее в сейфе. Я был здесь в то утро шесть месяцев назад, вы, должно быть, помните.
Джереми приподнялся на стуле и снова сел.
— Помню, — подтвердил он.
Аллейн достал из открытого портфеля сверток из папиросной бумаги, положил его на стол ближе к Джереми и осторожно раскрыл. На бумаге лежала маленькая, сморщенная, заляпанная пятнами, вышитая перчатка с кисточкой.
— Это она? — спросил Аллейн.
— Я… да, — ответил Джереми, побелев как полотно.
— Та перчатка, которую вы положили на бархатную подставку вместе с двумя документами и накрыли куском полиэтилена, закрепив его кнопками с бархатистыми головками?
— Да.
— А затем, отодвинув панель в стене, вы установили подставку внутри сейфа, который сами же заботливо выложили золотистым шелком. Вы нажали на выключатель, посредством которого раздвигаются стальные дверцы на внешней стороне сейфа. Дверцы раскрылись, и внутри, за наклонным передним стеклом, зажегся свет. Затем вы захлопнули сейф и заперли его на замок. И Перегрин Джей, Уинтер Морис, Маркус Найт, Тревор Вир, мисс Дестини Мед и мисс Эмили Данн стояли, по вашей просьбе, в разных точках фойе и балкона и восхищались экспозицией. Все правильно?
— В конце концов, вы же были тогда здесь.
— Именно, был. Я оставался в бельэтаже, как вы помните, и подошел к вам, когда вы заново укладывали реликвии на подставке. — Он чуть помолчал, давая Джереми возможность высказаться, но поскольку тот не отвечал, продолжил: — Прошлой ночью реликвии и бархатная подставка с прозрачным покрытием были найдены в центральном проходе партера, неподалеку от того места, где лежал пострадавший мальчик. Вещи упали с подставки, обитой черным бархатом. Я принес перчатку сюда и тщательно ее осмотрел.
— Знаю, что вы сейчас скажете, — произнес Джереми.
— Не сомневаюсь. Сначала меня встревожил запах. По долгу службы я очень чувствителен к запахам, и мне показалось, что от перчатки исходит не совсем чистый, беспримесный аромат древности. Впечатление портил едва уловимый запашок рыбьего клея и краски, который заставил предположить, что к перчатке прикасаюсь руки мастера, привыкшего, также по долгу службы, возиться с подобными субстанциями.
Джереми сжал пальцы. Его ногти были окрашены почти в такой же цвет, как у Тревора, но только под ними не было ворса бархатной обивки.
— Итак, сегодня утром я достал лупу и хорошенько осмотрел всю перчатку. Я вывернул ее наизнанку. Святотатство, скажете вы. Я пришел к выводу, что это и в самом деле очень старая перчатка, которую в свое время переделывали и заново украшали. А затем на внутренней стороне, там, где вышита буква… Посмотрите, я покажу вам.
Аллейн осторожно вывернул крагу перчатки.
— Видите? Он попал в шов и накрепко застрял в нем, впрочем, он очень тонкий. Маленький волосок, человеческий и — это отчетливо видно — рыжий.
Он положил перчатку на папиросную бумагу.
— Эта перчатка скопирована намного тщательнее, чем те, что используются на сцене, хотя и они очень хороши. Удивительная работа. Выставленная напоказ под стеклом, довольно высоко над головами, она абсолютно неотличима от настоящей. — Аллейн в упор взглянул на Джереми. — Зачем вы это сделали?
3
Джереми сидел, сложив руки замком и глядя в пол. Шапка огненно-рыжих волос резко выделялась на окружающем фоне. Аллейн заметил, что на плечи замшевой куртки Джереми упало несколько медных волосков.
— Клянусь, это не имеет никакого отношения к Джоббинсу и мальчику, — сказал молодой человек.
— Весьма существенный момент, но следовало бы его прояснить поподробнее.
— Можно пригласить сюда Перри?
Аллейн задумался на секунду, потом кивнул Фоксу, и тот вышел.
— Пусть узнает все сейчас, чем потом от кого-нибудь, — сказал Джереми.
Перегрин вошел, посмотрел на Джереми и встал с ним рядом.
— Что случилось? — спросил он.
— Я собираюсь сделать заявление, так, кажется, это называется. Я хочу, чтобы ты его услышал.
— Ради бога, Джер, не будь идиотом. Какое заявление? О чем? Почему?
Перегрин увидел на столе помятую перчатку и две перчатки из реквизита. Они так и лежали, как Аллейн их положил.
— Что все это значит? — возмутился Перегрин. — Кто посмел так обращаться с перчаткой Гамнета?
— Никто, — сказал Джереми. — Это не перчатка Гамнета. Это чертовски хорошая подделка. Я ее сделал, и ты должен об этом знать.
Последовало долгое молчание.
— Ты идиот, Джер, — медленно произнес Перегрин. — Невероятный идиот.
— Вы собирались рассказать нам свою историю, мистер Джонс?
— Да, пожалуй, начну.
— Инспектор Фокс будет делать заметки, которые вам потом предложат подписать. Если по ходу заявления я замечу, что деяния, в которых вы собираетесь признаться, попадают под статью о задержании, я предупрежу вас.
— Да, хорошо. — Джереми взглянул на Перегрина. — Все в порядке, меня не арестуют. И ради бога, перестань на меня пялиться. Поди сядь где-нибудь. И слушай.