Переговорщик
Шрифт:
– Не переживайте, Лиссьер! Господь Бог давно покинул эту землю, и судить нас некому ни на этом свете, ни на том. А иначе как бы Он допустил все это?
– Раферти кивнул себе под ноги.
Лиссьер промолчал, усмехнувшись чему-то. Чтобы сгладить размолвку со своей стороны, он примирительно спросил:
– Хотите узнать, что думают ученые о Боге?
Раферти поморщился. Ему не очень-то хотелось выслушивать очередные научные россказни Лиссьера, тем более на теологическую тему. Этим шишколобым только дай рот раскрыть - будут болтать без умолку. Но Раферти счел из вежливости в пол уха послушать, что скажет Лиссьер, иначе доктор будет дуться на него до самого Острова.
– Валяйте, - снисходительно сказал Раферти.
Лиссьер одновременно пытался перекричать шум, и в тоже время старался вложить в свои слова весомость, которую трудно было выразить, когда приходиться почти кричать, чтобы собеседник тебя услышал,
– Известно ли вам, что еще древние мыслители задолго до открытия генов и первых робких попыток познать человека выдвигали идею, что бренное человеческое тело - это лишь временное вместилище для бессмертного разума. Современные религии свели эту концепцию к примитивной и довольно костной догме о так называемой бессмертной душе, ничего по сути не объясняя и выводя сей феномен за рамки научного обоснования.
– Раферти впопад кивнул и Лиссьер продолжил.
– Между тем, как я уже сказал, у многих древних культур подобная концепция лежала в основе совершенно определенной модели бытия, призванной достаточно полно описать взаимосвязь разума и тела. Зачатие и рождение человека, его жизнь, а затем физическая смерть - все это рассматривалось как некий обязательный эволюционный цикл, подобно тому, как бабочке предшествует куколка, а той гусеница. И бессмертие разума или души, называйте как вам угодно - это не божественная фигура, а, по мнению древних, имеющий практическое воплощение достоверный факт. Смерть в их понимании, то есть освобождение духа от материальной оболочки - это всего лишь переход к следующей эволюционной стадии существования человеческого разума...
– В глазах Раферти впервые мелькнул интерес, и Лиссьер сделал драматическую паузу, заставив своего собеседника чуть наклониться вперед.
– Причем же тут Бог?
– спросил Раферти.
Лиссьер ухмыльнулся, поняв, что Раферти заглотил наживку.
– Потерпите, Раферти, я еще не закончил. Если принять на веру все то, что я только что говорил об эволюции человеческого разума, то логично предположить, что существует некая особая форма бытия, сохраняющая разум и после смерти тела, и которая, быть может, даже служит источником зарождения разума во все новых бренных оболочках на Земле. Тут конечно на ум сразу приходят Нирвана, Эдем, Валгалла и масса других мифических мест, куда по толкованиям различных религий и верований, переносится душа умершего. Уместно здесь вспомнить и те описания, что дают люди, перенесшие клиническую смерть. Многие годы современная наука пыталась воедино свести все эти полунамеки, факты и погребенные под толстым слоем фольклора и иносказаний вне сомнения здравые зерна истины в единую теорию, которая могла бы объяснить к тому же многие другие не менее удивительные феномены, зафиксированные за историю современной науки и до сих пор не нашедшие убедительного объяснения.
– Например?
– поинтересовался Раферти.
– Переселение душ, телепатия, чтение мыслей, телекинез, феномен близнецов и многие другие, - стал перечислять Лиссьер.
– Все это навело ученых на мысль, что разум человека есть нечто большее, чем просто химизм в клетках мозга. Скорее, предположили они, химические процессы обмена сигналами между нейронами и прочие проявления высшей нервной деятельности - это лишь верхушка айсберга, являющаяся следствием функционирования некой энергетической структуры, недоступной пока для исследования современными приборами. Наш мозг играет роль необходимого передаточного звена, которое служит материальным посредником в управлении нашим телом - все равно, как клавиатура, на кнопки которой мы нажимаем, чтобы добиться чего-то от вычислительной машины. Можно даже сказать, что мозг, как орган - это своего рода очень сложная антенна, улавливающая сигналы от разума.
– Позвольте, доктор, но из ваших слов явствует, что мое тело, - майор ткнул себя пальцем в живот.
– Всего лишь необязательный придаток к моему разуму? Может тогда проще всего сразу покончить с собой в расцвете сил и обрести Рай?
– Раферти засмеялся, довольный своей шуткой.
Лиссьер смутился.
– Не все так просто. Подумайте сами, если куколку раньше времени извлечь из ее кокона - она погибнет! Так и с нашим телом. От зачатия и до самой смерти оно служит тем твердым основанием, на котором постепенно, год за годом в течение всей нашей жизни формируется наш разум, приобретает стабильность, укрепляется в своей окончательной форме. Преждевременная гибель тела возможно влечет неизбежный распад не до конца сформировавшегося разума. Вы могли познакомиться с подобными выводами, если рассматривали материалы экспедиции капитана Форсайта, предпринятой десять лет назад на побережье.
– Да, я помню эти материалы, - кивнул Раферти.
– Хорошо, это-то мне понятно, но что дальше происходит с разумом? Как ваша теория объясняет эти самые перечисленные вами фокусы?
– Тут мы можем строить пока лишь догадки, - развел руками Лиссьер.
– Есть мнение, что энергетическая структура, являющаяся носителем разума, выходит за рамки нашего четырехмерного континуума и пролегает в иных, не открытых пока современной наукой измерениях. Предполагается, что в одном из этих измерений все разумы практически пересекаются друг с другом, объединенные в некую сложную структуру. Если говорить проще - все разумы на Земле - есть всего лишь отдельные тени единого разумного пространства, вселенского разума, если хотите, который во множестве спроецирован, как миллионы индивидуальностей, в наш трехмерный мир. Каждый из нас ныне живущих является обладателем отдельной клеточки этого сверхразума, и мы пока еще не осознаем свою принадлежность к единому целому...
– К Богу?
– криво усмехнувшись, спросил Раферти.
– Да, да, именно! К Богу!
– не заметив в запале иронии, продолжил Лиссьер.
– В конце пути не смерть, а слияние с целым разумом Вселенной, который подобен Богу. И в этом смысле каждый разум на более высоком уровне организации теоретически способен без труда непосредственно взаимодействовать с любым другим разумом, так как в том неизведанном измерении они практически рядом, даже если в нашем трехмерном мире наши тела физически находятся на разных сторонах земного шара. Расстояние не имеет значения. Ни время, ни пространство! Практически же на это способны лишь очень одаренные люди или люди, связанные друг с другом тесными родственными и эмоциональными узами. Им как-то удается получить доступ к тому измерению и воспользоваться этим еще на уровне телесного существования. Конечно же, мало кто из них отдает себе отчет в том, какова природа их способностей, но представьте, что найдется человек, который осознает, какое могущество в его руках? Он станет настоящим проводником Бога на Земле. Миссией или Люцифером! Он сможет получить власть над любым разумом на Земле!
– Глаза Лиссьера загорелись.
Раферти поневоле поддался на эту горячую речь.
– Второй Иисус Христос? Вы рассчитываете обнаружить такого человека среди этих детей?
– Может быть, - задумчиво ответил Лиссьер, но, опомнившись, поправился: - Нет, конечно, мои цели намного скромнее. Естественное эволюционное развитие человека требует огромного времени, чтобы выкристаллизовались определенные свойства, поднимающие человека на качественно новый уровень. Но глобальная атомная катастрофа оказала нам в этом плане ни с чем несравнимую услугу. Радиация за короткое время так перемешала человеческие гены, что среди возникшего разнообразия можно обнаружить те, чьи свойства могли бы появиться при нормальном развитии только через несколько тысяч лет естественной эволюции. И как знать, может среди них найдутся те самые, позволяющие каждому из нас проложить тропинку в то неизведанное измерение...
– Я на месте обладателя такого дара сошел бы с ума, - криво усмехнулся Раферти.
Лиссьер, задумавшись, промолчал.
– Подлетаем, - крикнул через плечо пилот.
Раферти привстал со своего места, вглядываясь через стекло фонаря в холмистую местность. По курсу вертолета показался монастырь. Его территория почти целиком занимала плоскую, будто нарочито срезанную верхушку холма. Примерно две трети плоскости были обнесены монастырской стеной, к которой с восточной стороны примыкало здание церкви. Почти в центре обнесенной стеной территории возносилась стройная часовня. С южной стороны стена почти вплотную подходила к крутому склону холма, а с севера перед монастырскими воротами была довольно обширная площадка, на которую по пологому склону холма взбиралась, петляя, узкая дорога, шедшая между соседними холмами откуда-то с северо-востока.
– Что это там горит?
– поинтересовался Лиссьер, имея в виду тянущийся высоко в небо черный столб дыма, который сразу бросался в глаза.
– Это грузовик выродков, которые попытались атаковать группу Харди, - пояснил Раферти.
– Так там небезопасно?
– с опаской спросил доктор.
Раферти усмехнулся.
– А вы что думали, Лиссьер, отправились на увеселительную прогулку? Это военная операция и мы на передовой. К счастью для нас ребята Харди уладили все проблемы до того, как мы вылетели с побережья, так что не беспокойтесь. Здесь совершенно безопасно.