Перегрин
Шрифт:
— Нет, — сказал он.
— Зря. Командир должен доверять своим подчиненным, — поделился я опытом.
— Откуда тебе знать, что должен знать командир?! — произнес центурион снисходительно.
— Когда-то давно, в другой жизни, командовал конной илой, — признался я.
Фест Икций решил, что про другую жизнь я говорю иносказательно, и поинтересовался:
— И почему ты убежал от той жизни?
Пришлось сочинять на ходу:
— Убил в честном поединке одного мерзавца. Его отец, очень богатый и влиятельный человек и такая же сволочь, как и сын, добился постановления о моем аресте и привлечении к суду за подлое убийство. Я не сомневался,
Выросшие в бедных семьях запросто верят в подлость богачей и продажность судов, даже когда сами становятся богатыми судьями. Фест Икций не был исключением.
— В армии ты под защитой всей Римской республики, — заверил он.
— Поэтому и поступил на службу, — соврал я.
— Ладно, пора построиться на берегу, — решил центурион.
— Если нападут вдоль берега, то только со стороны холма, — подсказал я. — Со стороны горы получили и больше не сунутся.
— И без тебя знаю! — раздраженно произнес Фест Икций.
Я решил больше не напрягать самолюбие великого полководца, молча отошел на левый борт, откуда удобнее будет отбивать атаку противника.
Центурион спустился на берег и построил свой маленький отряд так, чтобы перекрыть проход по берегу со стороны холма. На этот раз он додумался положить в нескольких метрах от первой шеренги три небольших, срубленных дерева, на которых оставили ветки с листьями, а в промежутки между ними перекатили два валуна полуметровой высоты. Какая-никакая преграда для лошадей.
Атака началась примерно через полчаса после восхода луны. На этот раз атаковали с трех сторон, хотя со стороны долины, скорее, была имитация для отвлечения внимания. Не такие уж и дураки нумидийцы, чтобы лезть на частокол, когда есть более слабые места. По берегу реки тоже попытались зайти и напасть с четвертой стороны, и шли от холма, как я и предсказал. К сожалению для Феста Икция, их отпугнули стоявшие на валу легионеры, бойцам с либурны не довелось проявить свое лучшие качества. Бой был яростный и короткий. Поняв, что их ждали, что легкой победы не будет, нумидийцы быстро выдохлись и откатились. Наш центурион опять позже всех понял, что можно отпустить солдат отдыхать, заставил нас бодрствовать до рассвета.
Высланные утром во все стороны конные разъезды вернулись к обеду и доложили, что враг исчез. По крайней мере, в радиусе километров пятнадцать нет ни одного крупного отряды, только небольшие группы всадников, которые, скорее всего, остались наблюдать за нами. Квинт Цецилий Метелл составил победную реляцию и отправил ее вместе со штабным офицером в Рим на либурне, чему я обрадовался больше, наверное, любого из членов экипажа.
20
Цецилия, как обычно, сидела в одеянии матроны-вдовы возле входа в лупанарий. Мне кажется, без нее из этой кривой улочки без названия сразу бы исчезла душа. К моему удивлению, бандерша отнеслась ко мне спокойно.
— Чего заявился?! Хочешь еще одну мою девицу украсть?! — поинтересовалась она не без ехидства.
— Мне проблем с одной за глаза хватает! — ответил я. — Сына твоего ищу. Где он обитает?
— Иди на Марсово поле, он там сегодня. Вербовщики набирают солдат, а он помогает, — ответила Цецилия.
Пока что Марсово поле — это в первую очередь поле, точнее, луг, предназначенный для военных и спортивных мероприятий. Жилых домов и храмов здесь мало. Большая часть зданий служебные. Римляне приходят сюда, чтобы погулять на
Впрочем, вербовщики появляются здесь в любое время года, даже зимой, когда военные действия вести не принято. Как только какому-то легиону по разным причинам потребовалось пополнение, командование посылает в столицу специальных людей, которые ставят на Марсовом поле палатки и начинают прельщать неокрепшие умы. Такие находятся всегда. В основном это парни из деревень, младшие сыновья, которым светило всю жизнь батрачить на старших братьев, или римская беднота, у которой выбор был между низкооплачиваемым тяжелым трудом, смертью от руки палача за воровство или почетная в бою. Чем последняя лучше предыдущей — не знаю, но пока что римляне предпочитают умирать на поле боя, а не на плахе. Со временем они исправятся.
В легион брали только граждан республики и обязательно здоровых во всех отношениях, в том числе и рослых по нынешним меркам, не ниже метр семьдесят два. Остальных только во вспомогательные войска. Грамотным, а таких среди бедноты было мало и в солдаты они шли редко, могли сделать скидку по здоровью и росту, потому что зачисляли в штабные писари, которые по идее должны были быть в каждой центурии, но по факту имелись лишь в каждой манипуле. Прошедших отбор собирали в партии под командованием легионера, выдавали проездные деньги и отправляли к месту службы.
Если поменять одежду, язык на английский и поставить палатку побольше, то решил бы, что передо мной вербовщики в армию США. Как-то в конце двадцатого века застрял я в порт Бостон из-за того, что на моем судне сломался механизм закрытия трюмов. Гуляя по городу, увидел палатку вербовщиков в военно-морской флот и решил подурковать, попробовать, смогу ли подписать контракт? В то время мне было сорок лет, и я был уверен, что не пролезу по возрасту. Оказалось, что у меня еще два года в запасе. И то, что я иностранец, не смутило вербовщиков. В то время у пиндосов существовала контрактная система для иностранцев. Мне предложили пройти за три часа тест из двух сотен вопросов. Сказать, что тест был для дебилов — ничего не сказать. А какие еще могут быть при таком дебильном населении и системе школьного образования «хочу — учусь, не хочу — не учусь»?! Я уложился в два часа, и только потому так долго, что некоторые вопросы просто не мог понять, не предполагал такую степень тупости, и набрал столько баллов, что сержант, занимавшийся мной, спросил удивленно, а точно ли я хочу служить в армии? Видимо, таким слишком умным даже в американском университете нечего делать. Я сказал, что еще не решил окончательно, и на следующий день не пришел сдавать тест по физической подготовке. Знал бы, что меня ждет, обязательно бы завербовался в морскую пехоту или зеленые береты и отслужил контракт. Тогда сразу был бы с нынешними римскими дебилами на одной волне.
Гай Публий Минуций стоял возле вербовочной палатки вместе с двумя сослуживцами и весело обсуждал вчерашнюю попойку и драку с преторианцами из другой когорты. Если бы я не знал обратное, то решил бы, что римская армия — сборище драчливых пьяниц. Увидев меня, он искренне обрадовался.
— Это тот самый варвар, с которым мы были гладиаторами! — представил меня Гай своим товарищам.
Видимо, рассказывал обо мне только хорошее с их точки зрения, потому что посмотрели на меня с уважением. Еще больше зауважали, когда рассказал о сражении на реке Мутул и о том, что представлен в дупликарии.