Перехваченные письма
Шрифт:
В сентябре 1944 года мы обосновываемся в квартире, которую мы снимаем на ул. Сен-Жак, 340. Возможно, в связи с этим нам понадобилось сходить в мэрию 5-го округа на площади Пантеона. Мы с отцом шли по рю Суффле к мэрии, где нас уже ждала мама. Вдруг с крыши Пантеона раздаются выстрелы. Мама кричит «Серж!», мы бежим к ней, отец тащит меня за руку. Мы пробегаем мимо F.F.I., сидящего у одной из колонн мэрии и стреляющего из автомата в направлении крыши Пантеона. Я слышу и чувствую свист пуль. Соединившись с мамой, мы испуганно укрываемся, за одной из колонн мэрии и ждем конца перестрелки.
Квартиру, в которую мы въезжаем, всю войну занимал друг моих родителей художник Котляр. Еврей, женатый на француженке, он два года тайно прожил в этой квартире, в задней комнате, которая выходила во двор завода хирургических материалов и была недоступна посторонним взглядам. Его жена всем говорила, что живет одна, и он не показывался на улице даже ночью.
В этой квартире, осенью 1944 года мой отец начал свою карьеру журналиста в «Комба», а затем в «Монд», моя мать — карьеру художника, а я… мою жизнь маленького парижанина.
Paris le 12 novembre 1931
Моя нежная Манечка,
Не могу точно определить, почему у меня сегодня особое желание тебе писать. Особенно люблю я тебя сегодня потому, что ты сильная! Последнее время я заметил у тебя измененье, что мне приятно констатировать, ты стала более нежной — как ребенок. Tu es charmante et je t'aime. Je ne peux pas me rendre exactement compte pourquoi j'ai un si grand d'esir de le dire `a toi, mon amie. Oui, peut-^etre je voudrais te voir marcher vers le progr`es avec la force que tu poss`edes. Cette force avec laquelle tu ranimes le feu endormi de tes proches les plus chers… Je t'envoie ma pens'ee, mon d'esir — mon plus fort, mon ^ame.
A toi ma plus ch`ere. Boris [288]
288
Ты прелестна, и я тебя люблю. Сам не вполне понимаю, откуда такое сильное желание сказать тебе это, мой друг. Может быть, потому, что мне хочется видеть, как та сила, с которой ты раздуваешь угасший огонь в близких, самых дорогих тебе людях, помогает расти и тебе самой. Шлю тебе мои мысли, мои желания, — самые сильные желания, мою душу. Тебе, моя самая дорогая. Борис (фр.).
Альби, 28 мая 1945
Инспектор Даньяз г-ну Комиссару полиции
Основание: Письмо Мадам Мальки (Марии) Граевской г-ну Прокурору Республики в Альби и запрос г-на Прокурора Республики от 14 мая 1945 г.
В ответ на указанный запрос имею честь сообщить следующие сведения об обстоятельствах расстрела Граевского Берклиса (Бориса): Вступив 13 июня 1944 г. в группу маки, он был взят в плен немцами 18 июня 1944 г. в окрестностях Тейе (деп. Тарн). Его судили в Кастре, защиту осуществляли мэтр Бори и мэтр Сизер. Он был расстрелян 30 июня 1944 г. и похоронен на кладбище в Кастре.
№ 2692. Читал и передал господину Прокурору Республики
Комиссар полиции (подпись).
Когда война кончилась, я часто думал о том, что Бетя вот-вот внезапно вернется. И я до сих пор помню одно свое необычное переживание — но это было уже много позже. После войны проложили новую, более широкую дорогу, и автобус больше не проходил по нашей улице. Но как-то после полудня с балкона, выходившего на улицу, я увидел, что по ней движется автобус старого образца, какие ходили во время войны. Я был поражен. Столько времени утекло — был ли он настоящим? Не приснился ли он мне? Это длилось короткое мгновение, но оно пробудило во мне столько воспоминаний и навсегда врезалось в мою память.
ЧАСТЬ VII
LES GRIS QUOTIDIENS[200]
Первоначально было серое, серое, разделившись, освободило место для мира. Все светлое сосредоточилось в центре, темный круг очистился. Это было рождением места для мира и Бога посередине его.
Глава 1
НОВАЯ ПОРОСЛЬ
27 ноября 1945
Мое рождение в этом году будет справляться 28-го. Дети таинственно готовят «подарки», и кролик на балконе доживает последние дни (детям скажут, что это другой кролик на блюде, а наш убежал или мы его подарили). Продолжаем пользоваться чудной, сухой и солнечной осенью — лес серый, коричневый, рыжий, с чуть подчеркнутым налетом зелени — самый прекрасный, по-моему, сезон. (Раньше я больше любил краски лета, но теперь эта летняя оргия зелени мне кажется мало живописным салатом; qui n'a pas l'esprit de son ^age [290] и т.д. — вступив в осень жизни, я полюбил осенний ландшафт).
Между прочим, где находится Софья Андреевна (моя ех-жена), уехала ли она в Америку или еще в Париже и если да, то где? Я избегаю встречи с ней и потому не хожу в те места, где она может оказаться (в церковь на Daru), а если узнаю, что она в Америке, все кварталы Парижа снова окажутся для меня открытыми.
Степан ни за что не хочет надевать зимних костюмов — кокетство и спортивная мода его школы — и до вчерашнего дня не надевал даже осенней своей куртки. Не обошлось без слез. Топить почти не пробовал, хотя впервые в 40-х годах можем почти не экономить топливо.
Около года назад я сблизился со многими советскими людьми и теперь ясно могу сделать вывод из этого опыта: климат Парижа для меня самый подходящий, и никуда из Plessis-Robinson меня не тянет. Распознаю с некоторым недоумением и не без страха атмосферу Петербурга — за все 250 лет его существования. Она (эта атмосфера) не менялась с поколениями. Вот цитата из Кантемира, напр.:
Есть ли ты польстишься строй ввести обманный, Бойся, прелестниче, самодержцы Анны. [291]В каком другом государстве возможен был бы этот тон и кому, кроме нас, он понятен? Я не хочу ввести обманного строя, и все же, когда думаю о моей родине, — ощущаю себя «прелестником», и мне не по себе (диаметральная противоположность Ике, которая там, как рыба в воде). А Степану с Борисом эта фраза Кантемира даже не смешна — просто никогда не будет понятна, как и французам.
290
Кто смолоду не был молод… (фр.).
291
Осветителю кажется, что имеются в виду стихи Симеона Полоцкого:
А ты всяк, кто ни мыслит вводить строй обманный, Бойся самодержавной, прелестниче, Анны!9 июня 1947
S. Tatistchew с/о Shvetzoff
324 Е 94th str., New York Z28, USA
Милая мама, мне очень неприятно, что не могла к тебе приехать, но все случилось так сразу, и все дни бегали из-за всяких бумаг, так как все очень сложно.
Качало нас сильно, но мы с Димкой не были больны. Вокруг же все страдали, и это было ужасно.
Устали мы очень, пароход был неважный, я была в каюте, где было 26 человек, а у Димки еще больше. Слава Богу, все кончено и добрались благополучно, нас встречали моя мать, сестра и двоюродный брат. Мой брат приезжает в июле, а его семья — через несколько дней.
Димка наслаждается, два дня был в деревне у знакомых, неважная была погода, но все же веселился.
Нас поражают магазины, все есть, и полны, и все так свободно можно купить, и сколько угодно. Я еще не работаю, хочу несколько дней вздохнуть.
Как только смогу, хочу тебе послать посылку, напиши, что тебе больше всего надо.
Мне грустно было покидать Европу, и пока очень скучаю, надо привыкнуть. Димка и я целуем и желаем всего хорошего. Софья.
Лето 1949
Бланк газеты Combat:
Combat. De la r'esistance `a la r'evolution. 100, Rue R'eaumur. Paris [292] .
Дорогая Ида. Я тебе пишу уже от Maldon. Море было довольно плохое. Я был все время наверху, плохо себя чувствовал, но все-таки не вырвал. Я не хочу забыть очень важную вещь: дала ли ты мне рисунок или нет? Я в чемодане его не нашел.
Когда я приехал в Лондон, мы сразу поехали в деревню. В понедельник Hilary, Joseph и я уехали в Лондон. Там мы поехали в Gare Victoria, взяли велосипед, положили его на автомобиль и поехали с ним в другой вокзал. Joseph хотел дать мне одну livre sterling, но я отказался. Hilary, может быть, поедет в Париж эту неделю и приедет обратно 28-го. Ты потелеграфировай им, когда приедешь.
А ты как поживаешь? Рисуешь? Надеюсь, что ты хорошо кушаешь. Mme Rutty не хочет взять все 6 livres, но ты с ней поговоришь.
Научилась ли ты говорить по-английски?
Крепко-крепко целую. Миша.
Р.С. Поцелуй папу за меня.
292
Борьба. От сопротивления к революции. Париж, ул. Реомюра, 100 (фр.).
Дорогой, золотой мой мальчик, ты, наверное, уже получил мое письмо и знаешь, что я приеду только в сентябре.
Рисунок я всунула в твои бархатные штаны. Так что будь осторожен и вытащи его.
Ты хорошо сделал, что отказался от фунта стерлингов. Лучше быть гордым, но не слишком.
Ты мне ничего не пишешь ни о madame Rutty, ни о других членах семьи. Помогаешь ли ты немного madame Rutty? Не нужно быть свиньей.
Хорошо ли тебе? Ездишь ли ты к Horsley? Катаешься на лошади? Делаешь ли ты латынь и математику? Послал ли свой devoir [293] Мelle Aubert? Нашел ли пианино? Хорошо было бы сохранить вещи музыкальные до моего приезда. Я рассчитываю на твой английский и на твою виртуозность.
Я была очень счастлива получить твое письмо, ты знаешь, что ты мой единственный сейчас. Поеду в воскресенье на кладбище, и скажу папе, что тебе хорошо, и поцелую его за тебя. По-английски я говорю так же хорошо, как раньше. Я ем хорошо и много работаю. Сегодня отсылаю рисунки в Данию, посмотрим, что это даст.
Целую очень-очень крепко. Ида.
P.S. Эти буквы означают «post scriptum», так что их нужно писать P.S., а не Р.С. (это автобус [294] ).
293
Задание (фр.).
294
PC — кольцевой автобусный маршрут в Париже (фр. Petite ceinture, Малое кольцо).