Перелетная птица
Шрифт:
— Хотел спросить о двух революционерах, с которыми вы ведёте переписку: об Ульянове и Джугашвили. Чем они так интересны? Я наводил справки и выяснил, что Ульянов обладает известным авторитетом в среде либеральной интеллигенции, имеет некоторое влияние в рабочей среде. Но его партия ничтожна по численности и её роль не идёт ни в какое сравнение с авторитетом, например, партии эсеров. И совсем непонятно ваше, едва ли не восторженное, отношение к Джугашвили. Об этом человеке вообще мало кто знает, а некоторые из тех, кто знает, относятся к нему неприязненно.
— Ульянов пока не имел возможности проявить себя. Но в этом человеке заложен гигантский
— А Джугашвили?
— Иосиф Виссарионович способен создать практический аппарат для претворения в жизнь планов Ульянова.
— Но позвольте, как эти люди смогут сделать такую работу, не свергая царя?
— Вообще-то идеи Ульянова и Джугашвили к форме государственного управления никакого отношения не имеют. Они занимаются социальным устройством, а это совсем другое дело. Вот на переустройство социальной сферы их бы и следовало подрядить. Хм… Цари были у вольных кочевников, были при рабовладении, были при феодализме, есть при капитализме, так почему бы им не быть при социализме? В конце концов, это предсказуемая и довольно понятная народу форма государственного управления. Жаль, что Николай Александрович не слишком умён и чересчур зациклен на своих комплексах.
— Любопытная получилась беседа, благодарю.
— Агата, я давно хочу спросить, но не решаюсь. По какому обряду мы будем венчаться?
— И что же тебя смущает?
— Видишь ли, милая, я воспитан в атеистической семье и к религиозным вопросам совершенно равнодушен, хотя чужую веру и убеждения уважаю. Но, раз я принял русское подданство, то собираюсь принять и православие. Ты не составишь мне компанию?
Агата перешла к Александру, присела на подлокотник кресла, взъерошила ему волосы, коснулась усов.
— У тебя были такие шикарные кайзеровские усы, они мне ужасно нравились. — задумчиво проговорила она — Нынешние тоже хороши и тебе удивительно подходят. Как пишут в прессе, ты образец настоящего русского авиатора.
Александр не перебивал, он привык к манере своей ещё не венчанной жены, обдумывая серьёзный вопрос, болтать о пустяках. Форму усов он действительно поменял. Кайзеровские усы, конечно же, выглядят впечатляюще, но уж слишком много с ними приходилось возиться: расчёсывать специальной щёточкой, смазывать специальной помадкой, спать в наусниках, чтобы невзначай не помять великолепного украшения. Вдобавок, для питья из стакана или чашки следовало пользоваться специальным приспособлением, чтобы не намочить усов. Кушать приходилось с осторожностью… Но совсем безусым ходить непривычно, поэтому Александр вернулся к тому, что он носил на лице в той жизни: растительность средней величины в духе Пескова.
Наконец Агата заговорила о деле:
— Если ты решил стать православным, то и венчание следует провести по православному обряду. Я думаю, что в делах такой шаг тебе поможет, не так ли? В отличие от тебя, я верующая и верна своей конфессии, но необходимость манёвров понимаю. Хорошо подумай, кто станет твоими крестными родителями. Я бы рекомендовала кого-то из представителей царствующей династии, хотя бы второстепенных. Неплохо, если это будут представители высшей аристократии. К примеру, я, на правах родственницы нынешнего короля, нанесла визиты вашему царю, его супруге
— Дельная мысль. Я обсужу её с князем Иваном Константиновичем.
— А хочешь, я посодействую в получении титула английского барона или графа? Это стоит не так уж и дорого.
Александр вспомнил глумливое пожалование какого-то нувориша из двадцать первого века «Князем из Сибири» и засмеялся:
— Благодарю, моя родная, не стоит беспокоиться. Коли я решил обосноваться в России, то британский титул лишь создаст мне тут проблемы.
— Это верно. Тогда можно подумать о приобретении русского титула.
— А это недурная мысль. Я совершу какой-нибудь подвиг на ниве рекордных перелётов или чего-то в том же духе, это и станет поводом. Хотя не уверен, что получится. Император мне не благоволит, даже награды после нашего перелёта вручал министр промышленности и совсем не в торжественной обстановке. Князья Иван и Игорь были страшно обижены, но награды приняли. Думаю, их подталкивали на какой-то демарш, но провокация не имела успеха.
— Да-да! В свете эту тему обсуждают до сих пор, царя осуждают за неблагодарность, а мне, как твоей близкой и единственной подруге, всячески выражают сочувствие. Ты прав, при этом императоре русского титула тебе не получить.
— И бог с ним!
— Ты неправ. Во-первых, такая маленькая приставка к имени открывает многие двери. Во-вторых, она очень защищает от полицейского произвола. В третьих, и это очень важно, титул весьма поможет в делах: тебе будут идти навстречу и снижать свои цены только ради возможности небрежно ронять в разговоре: «Я имею дела с графом Павичем».
— Ха-ха-ха! А ведь верно! Но бог с ним, с титулом, скажи, когда будет наше венчание?
— Знаешь Алекс, я бы хотела в начале лета.
— Значит, будет в начале лета. Какой бы ты желаешь подарок к этому дню?
— Право, я и не знаю. Я люблю море и теперь полюбила небо…
— Так в чём сложность? Я подарю тебе гидросамолёт: он летает по небу, а взлетает с воды. Я непременно научу тебя им управлять.
— Ах, это было бы великолепно!
Александр с Агатой присутствовали при выпуске первой тонны алюминия на Бокситогорском алюминиевом заводе. От получения результатов изысканий до сего времени прошло меньше полутора лет, а вот он, стоит красавец-завод, а при нём электростанция. И город рядом, правда, пока невеликий — всего на четыре улицы, застроенные трёх- и шестиэтажными домами на пять подъездов. Магазины, школы, библиотеки, детские сады, большой спортивный центр с плавательным бассейном, огромный Дворец культуры… Город возводили по советским стандартам комфорта: так ещё города не проектировались даже для зарождающегося среднего класса, не то, что для простых работяг. Километрах в пяти от города строился большой химический завод, заточенный на использование торфа, а в огромной, великолепно оборудованной лаборатории, уже трудились десятки учёных и лаборантов из Петербурга, Москвы и Харькова. Такая же лаборатория работала в дальнем пригороде Тулы — там имеется много угля малопригодного для сжигания в котельных, зато богатого по химическому составу. Прокат из алюминия и его сплавов решили производить тут же, для чего строился ещё один завод, а к нему — немалый жилой район.