Перелетная птица
Шрифт:
Пресса всячески превозносила «Полярную звезду» за такую заботу о трудящихся, а вот капиталисты, особенно иностранные, почему-то стали злобствовать и пытаться ставить палки в колёса, но без особого успеха. Три сталелитейных завода «Полярной звезды» уже успели запустить, а собственные сталепрокатные мощности обеспечивали машиностроительные производства всей потребной номенклатурой по цене почти втрое ниже от средней по России. Попытка «немножко придушить» излишне шустрых конкурентов при помощи чиновников не прошла: министерство промышленности, военные и жандармы буквально не дали сделать и шага к такой вкусной цели: распотрошить и поделить «Полярную звезду».
А с получением стального проката начали на полную мощность работать три автомобильных завода. С конвейера первого пошли грузовики, похожие на приснопамятные полуторки. Другой стал выдавать дешёвые шестиместные легковушки с полностью стальным кузовом, а третий наладил производство полноприводных машин, оборудуя их по желанию заказчика: кузов, КУНГ или открытая платформа с возможностью буксировки полуприцепа. В Последнюю машину тут же вцепились артиллеристы: она пришлась ко двору в качестве тягача для стрелялок. Проблему с двигателями решили просто: поменялись с немцами лицензиями. Немцы получили полную документацию на два биплана и двухмоторный моноплан, а «Полярная звезда» — линейку из пяти моторов жидкостного охлаждения.
Когда новость об этом обмене достигла Царского Села, взрыв негодования был подобен извержению вулкана. Александр, вызванный для объяснений к генералу Татищеву принял «вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальства». На все упрёки он отвечал, что прямого запрета на обмен лицензиями не издавалось, что лицензии переданы не те, что получило военное ведомство, а лишь на похожие самолёты. И вообще, лицензии на остро необходимые русской армии моторы ценнее уже устаревающих летательных аппаратов чисто гражданского назначения.
Так что Александру было что вспомнить, глядя на пышущие жаром слитки, продемонстрированные показали почётным гостям. Кстати, гостям вручили и памятные медали, тут же отштампованные на небольшом прессе, установленном специально для этой цели.
[1] Аллюзия к роману Вальтера Скотта «Айвенго»
[2] Восприемники — ВОСПРИЕМНИК восприемника, м. (церк. офиц.). При христианском обряде крещения — лицо, принимающее на руки ребенка, вынутого из купели (полное офиц. название: восприемник от купели); то же, что крестный отец
Глава 16
Снова на крыло
Гидроплан Гаккеля, названный «Фрегатом», запустили в серийное производство в пассажирском варианте, и на эти самолёты тут же образовалась очередь в четыре месяца. Дюжина машин направили на организацию маршрута Петербург-Стокгольм, ешё столько же самолётов пошло на линию Севастополь-Стамбул. Больше пока открывать не стали: нужно накопить статистику, как по экономике, так и по технической части проектов. После появления в газетах сообщений о небывалых маршрутах, посыпались предложения о покупке лицензий, и денежки в кассу «Полярной звезды» потекли, не рекой, конечно, но вполне полноводным ручейком. Гаккель тут же взялся за гидроплан вдвое больших размеров, с четырьмя моторами по двести пятьдесят лошадиных сил, созданными в Ярославле на основе лицензионных немецких двигателей. Мистер Пикстон, совершенно обрусевший и женившийся на русской, приложив свой гений и накопленные наработки, сотворил шедевры для нынешнего технологического уровня.
Дюраля теперь было достаточно, и новый гидроплан, авансом названный «Альбатросом», строился цельнометаллическим. Гаккель был счастлив: финансирование неограниченное, материалы станки и приборы — какие пожелаешь, к тому же, штат конструкторского бюро расширился до пятидесяти человек. Вот он и творил, заодно внедряя в авиацию бустеры, известные Александру из автомобильной техники.
Одновременно шло создание нового пассажирского самолёта на замену «Агате», чрезвычайно успешно работающей на трассе Санкт-Петербург — Тверь — Москва. Самолёты авиакомпании ежедневно совершали по десять пар рейсов в сторону Москвы и обратно, но не успевали перевезти всех желающих.
На замену «Агате» уже разрабатывался новый самолёт. Инженер Крашенинников выбрал местом пребывания своего конструкторского бюро город Царицын, аргументируя решение тем, что пути сообщения отличные, до промышленных центров рукой подать, а главное — вокруг ровные степи, над которыми так удобно испытывать новые самолёты. Самолёт получался впечатляющих достоинств: двадцать пассажиров он мог доставить на полторы тысячи километров со средней скоростью двести километров в час. Эту машину планировали поставить на маршруты от Петербурга до Москвы, Берлина, Варшавы, Киева, Вены, Парижа, Лондона: где-то с промежуточными посадками, а где-то и нет. Проплаченные журналисты умело раздули, а старательно поддерживали интерес публики к самолётам «Полярной звезды» и теперь вся Европа, затаив дыхание, ожидала выхода на линии волшебного самолёта. А пока толпы людей ездили на экскурсии любоваться строительством аэродромов, аэровокзалов и служебных сооружений при них. Любопытно, что во всех странах это строительство финансировалось из городской казны, а кое-где и из государственной. Парижские отцы города, правда, хотели отказаться от новомодной дорогой игрушки, но «Полярная звезда» объявила, что в таком случае она вообще откажется от авиасообщения с Францией. Результат не замедлил сказаться: деньги тут же нашлись, а наиболее активные противники авиации отправились в отставку.
А в отдельном цеху строили рекордный самолёт, призванный установить невиданную планку сверхдальнего перелёта. За основу была взята «Агата», но выполненная целиком из дюраля. Моторы взяли почти те же, что и на «Альбатросе», но сниженной мощности. Были проведены огромные работы по повышению надёжности и экономичности двигателей, и результаты испытаний выглядели многообещающими. Винты поставили новейшие, из алюминиевого сплава, с регулируемым шагом, что тоже снижало расход горючего. Крылья удлинили почти на три метра — эта мера тоже обещала увеличение дальности полёта. И, конечно же, нарастили количество и объём топливных баков, но расчёты показывали, что и этого будет недостаточно. Тогда придумали такой ход: под фюзеляжем самолёта разместили дополнительный бензобак, расположенный конформно, то есть, прилегающий к фюзеляжу. Со стороны казалось, что «Агата» обзавелась этаким брюшком, что немедленно породило массу шуточек. В салоне самолёта осталось свободное пространство только на одно спальное место, уголок с электрическими плиткой и чайником, а за занавеской туалет. Весь остальной объём был забит мягкими емкостями с топливом и спасательным снаряжением.
Александр всё свободное время зубрил штурманское дело применительно к авиации, благо, к математике он не питал отвращения, да и пространственным мышлением бог его не обидел. Старт перелёта намечался на июнь, даром, что он совпадал с началом сезона штормов в Северной Атлантике. И всё бы было спокойно, но Агата решила:
— Алекс, я лечу с тобой.
— Милая, ты, конечно, очень прилично пилотируешь, но пойми, отправляться нам вместе в этот полёт весьма опасно. Техника ещё крайне несовершенна, самолёт может упасть, и тогда ты пострадаешь при аварии. — попытался отговорить невесту Александр.
— Вздор! — отрезала Агата — Рисковать будем вдвоём, потому что если ты погибнешь, мне тоже жить будет незачем.
Так что в тренировочные полёты они отправлялись вместе, а в газетах всё подробнее писали о предстоящем рекордном полёте.
Свадьбу, по желанию Агаты назначили на воскресенье, четвёртое июня, а местом проведения — Никольский Морской собор в Кронштадте. Гостей оказалось видимо-невидимо, потому что Александр, по своему обыкновению, решил получить максимальный пропагандистский эффект из совмещения двух событий: венчания и старта перелёта. Так и было объявлено: молодые немедленно убывают в свадебное путешествие.