Персональное чудовище
Шрифт:
Выйдя из клиники, Соня села в такси, которое отвезло ее к старой знакомой. С Хлоей — девушкой с шотландскими корнями, Соня училась на одном курсе в университете. Они поддерживали связь, иногда встречались, чтобы посплетничать и полакомиться салатом из копченной семги в Poke-Poke вдоль Ocean Front Walk. Общение легкое, живое, не сказать, чтобы дружеское, но доброприятельское. Никто не сравнится с лучшей подругой Сони — Милой. Может из-за своеобразного менталитета анджелиносов, которые не имели привычки заводить дружбы до гроба. Они любили непринужденное общение, милые подшучивания, могли подсобить в нужные моменты. Но на этом все. Анджелиносы были
Хлоя клюнула Соню в щеку, мимоходом спросила, что за красные отметки на шее и посмеялась, уж не любовник ли в порыве страсти их оставил. Соня слабо отшутилась, и Хлоя в спешке упорхнула на вечернюю смену в кафешке, где она подрабатывала бариста.
Живя в этом городе два года, Соня иногда чувствовала себя одинокой и затерянной. В эти моменты, словно чувствуя ее состояния, приходили электронные сообщения от Милки. Милыми подбадриваниями, спокойными рассказами и тихими утешениями были украшены эти ровные строчки на экране. Конечно, это не могло заменить живого общения, разговоров на кухне до утра, совместных хобби, но даже из-за океана Соня чувствовала поддержку спокойной и милой Милы. Кстати, что-то давно подруга не писала…
Но сейчас Соня была благодарна за одиночество, в котором она осталась, после того как за Хлоей хлопнула дверь. Соня налила мартини, вышла на балкон и долго смотрела в пустоту. Она не замечала влажного бриза, пропитанного разговорами прохожих, не слышала звуков проезжающих машин, не внимала далекому плеску волн. Вместо всего этого перед ее глазами стояло искаженное лицо Димы, его бешенный взгляд, а в ушах гремели убийственно-колкие слова. Так с Соней никто никогда не разговаривал. Соня предполагала, что Дима будет не в восторге от ее статуса, но не ожидала, насколько сильно он ее возненавидит. И не предполагала, насколько больно могут ранить его слова.
Прокручивая в голове сцену в клинике, Соня все больше и больше начинала ненавидеть мужчину. Остались в прошлом и померкли семейные ужины, когда Дима и Серёжа подшучивали над Соней, и она отвечала колкостью на колкость. Это былая милая дуэль острот и шуток. Дима при необходимости мог метким словом или даже взглядом обескуражить противника и иногда Соня замолкала, не находя ответной реплики, что было странно для нее. Она всегда знала, что сказать и как ответить. Но не рядом с Димой… Соня ненавидела себя, за свою слабость, за опасные мечты, которыми наполнялись ее мысли рядом с мужчиной, за жар в груди, который рождался под внимательным изучающим взглядом янтарных глаз.
Но сейчас Соня начинала ненавидеть Диму. За его жестокость, за бессердечность, за невежество. За шрамы на шее и в душе.
Делая очередной глоток сладкого коктейля, Соня думала о том, что нужно закрыть эту дверь навсегда и забыть это чудовище. И Серёжу. Милого доброго Серёжу. И еще наверняка перед сном Соня помолится за мальчика, чтобы тот не стал таким же кровожадным монстром, как его ненавистный отец.
На следующий день Соня купила газету и начала поиски работы.
Рассылка резюме, собеседования, разговоры — все проходило на высшем уровне. Соня очаровывала улыбкой, склоняла на свою сторону комплиментом, завоёвывала уважение знаниями языков. И после каждой встречи казалось, что вот оно — ее будущее место работы. Но, словно корявая рука злой судьбы, неудача преследовала ее по пятам. Раз за разом перед Соней захлопывались двери, отказывали
Через две недели бесполезных и бесплодных поисков, Соня уловила во всем этом не корявую руку злой судьбы, а твердую огромную руку монстра, которая однажды ее чуть не придушила. Эта самая рука сейчас умело управляла жизнью Сони. Она заставляла будущих работодателей отказывать Соне в работе. Она выбрасывала в мусорное ведро ее резюме со столов нанимателей. Именно эта властная чудовищная рука заставила Соню продать ноутбук, чтобы покрыть часть аренды квартиры Хлои. Не могла, ну не могла Соня жить за чужой счет, которая привыкла всегда и во всем полагаться только на свои силы. Поэтому Соне пришлось попрощаться с самым дорогим, что у нее было.
И за каждую свою неудачу, провал и отказ Соня ненавидела Диму сильнее и сильнее. И каждую ночь вместо затаенных воспоминании о теплых совместных вечерах в голове вспыхивала последняя встреча и ненавистные горящие глаза, а губы шептали: «Чудовище! Чудовище! Чудовище!»
В это самое время Алёна ходила вслед за Соней по офисам, компаниям, конторкам. Тихо стучала в дверь и присаживалась в то же кресло, где час назад сидела Соня.
— Алена Львова, — представлялась Алёна и жала руку оппонента. Ее узнавали по газетным вырезкам, фотографиям со звездами в журналах, либо узнавали громкую фамилию ее мужа. И слушали, слушали, слушали. А Алена начинала свой рассказ о неблагодарной, безответственной, вороватой девушке — Софье, которая обманула ее, Алену, на внушительную сумму, не выполнив заказа.
— Как я могла так довериться, — жалобно скулила Алена и прижимала протянутую салфетку к сухим глазам. — Не зря Димочка… вы ведь знаете моего мужа?… Так вот он всегда ругал меня за наивность. Но Соня — такая милая с виду девушка, оказалась такой коварной, такой подлой…
— Может водички? — сочувственно кивал собеседник и Алёна в очередной раз соглашалась сделать глоток из пластикового стакана. Неужели не могут закупить стекло? Хотя, что удивляться, эту дыру даже офисом нельзя назвать…
Каждый день Алёна меняла костюм и цвет помады. Быть два дня подряд в одинаковом одеянии? Моветон.
Кто-то проглатывал наживку с первого раза. Кто-то сам был нечист на руку, чтобы отказываться от услуг нечестного переводчика. Кто-то же был слишком чист, чтобы доверять словам незнакомки в дорогущем костюме и благоухающей Caron's Poivre. Тогда приходилось доставать чековую книжку и приподнимать бровь в немом вопросе.
Америка — страна демократов, которые живут без коррупции и подкупов? Ха! Даже гринписовцы готовы прикуривать с беличьего хвоста при виде зелёных бумажек. Тут вопрос в сумме, а уж в этом Алёна не была ограничена. Разговорами, уговорами или чековыми листами двери за Соней захлопывались и не открывались. Отказов Алёна не принимала никогда.
Только один морщинистый старикашка, которому кажется исполнилось уже сто лет, глянул на Алену изучающим немигающим взглядом за толстыми линзами очков. Тонкие пальцы с пигментными пятнами измазались в чернилах, старая жилетка была в бурых пятнах. Офис представлял из себя спичечный коробок два на два метра. Но тяжелое тягостное молчание старика заставило даже Алену нервно поерзать на хлипком стуле.
«Что уставился, старикашка, давно в твоей дыре не была таких леди?», хотела презрительно бросить Алёна. Но слова застряли в горле, когда скрипучий голос старика отчеканил: