Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
ухо. – Тут явился добрый человек и говорит, что рыцарь
Кинфонс уже въезжает в ворота!
Вот по какому случаю Саймон Гловер явился не-
жданным гостем в дом Генри Гоу.
Откинув колебания и сомнения, какие могли бы удер-
жать других, он прошел прямо в гостиную и, услышав
возню тетушки Шулбред, поднялся на правах старой
дружбы в спальню, небрежно бросив в оправдание: «Из-
вини, соседушка», отворил дверь и вошел в комнату, где
его ждало странное и неожиданное зрелище. Звук его го-
лоса оживил Мэй Кэтрин куда быстрее, чем могли подей-
ствовать все меры и лекарства тетушки Шулбред, а блед-
ность на ее лице сменил горячий жар самого милого ру-
мянца. Она оттолкнула от себя любимого обеими руками,
которые до той минуты он все время поглаживал, а она не
отнимала – потому ли, что пришла в себя, или по влечению,
пробужденному в ней событиями этого утра. Генри Смит,
застенчивый, каким мы его знаем, встал, шатаясь, и все
присутствующие были в большей или меньшей мере сму-
щены, за исключением тетушки Шулбред: воспользовав-
шись первым же предлогом, она повернулась спиной к
остальным, чтобы вволю посмеяться над ними. А Гловер,
хоть и пораженный неожиданностью, но больше обрадо-
ванный, быстро оправился и от души рассмеялся тоже.
– Ну вот, клянусь добрым святым Иоанном, – сказал он,
– сегодня утром я увидел зрелище, после которого, дума-
лось мне, я забуду смех по меньшей мере до конца поста,
но уж тут… Да лежи я хоть при смерти, я свернул бы себе
скулы со смеху! Смотри ты, честного Генри Смита опла-
кивали в городе как мертвого, звонили по нем во все ко-
локола, а он стоит веселый и живехонький и, судя по ру-
мянцу на щеках, не больше склонен помирать, чем любой
человек в нашем Перте. И вот моя драгоценная дочка, ко-
торая вчера только и говорила, что об испорченности
жалких созданий, предающихся мирским утехам и беру-
щих под свое крыло всяких веселых потешниц… Да, давно
ли она восставала против святого Валентина и святого
Купидона, – а нынче, как я посужу, сама превратилась в ту
же бродяжку потешницу! Право, я рад, что вы, моя милая
тетушка Шулбред, делили компанию с нашей влюбленной
четой: уж вы-то не допустите никакого непорядка.
– Вы ко мне несправедливы, дорогой отец, – сказала
Кэтрин, чуть не плача. – Меня привела сюда совсем иная
забота, чем вы полагаете. Я пришла, потому что… потому
что…
– Потому что ты ждала найти здесь мертвого жениха, –
подхватил ее отец, – а нашла живого, готового принять
изъявление твоих добрых чувств и ответить на них. Не будь
в том греха, я от всей души поблагодарил бы небо, что тебя
захватили врасплох и наконец заставили признаться, что ты
женщина. Саймон Гловер недостоин иметь дочерью чис-
тейшую святую… Ладно, не гляди так жалостно и не жди
от меня утешения! Так и быть, я перестану потешаться над
тобой – но только тогда, когда ты соизволишь утереть
слезы или признаешься, что плачешь от радости.
– Пусть я умру на месте за такие слова, – сказала бедная
Кэтрин, – но, право, я сама не знаю, откуда эти слезы.
Только поверь, дорогой отец, и Генри тоже должен пове-
рить, я никогда не пришла бы сюда, если бы… если бы…
– Если бы не думала, что Генри уже не может прийти к
тебе, – подсказал отец. – А теперь пожмите друг другу руки
на мир и согласие и дружите, как пристало двум Валенти-
нам. Вчера было заговенье, Генри. Будем считать, что ты
исповедался в своих безрассудствах, получил отпущение и
очистился от всех лежащих на тебе грехов и вин.
– Ну нет, отец Саймон! – возразил Смит. – Сейчас, ко-
гда вы можете спокойно выслушать меня, я поклянусь на
евангелии и призову в свидетельницы мою старую няню,
тетушку Шулбред, что по этой части…
– Нет, нет, – перебил Гловер, – к чему опять будить
разногласия, которые нужно забыть!
– Слушай ты, Саймон!. Саймон Гловер!. – доносилось
между тем снизу, с улицы.
– Верно, сынок Смит, – сказал внушительно Гловер, – у
нас другое дело на руках. Нам с тобою нужно немедленно
идти в ратушу. Кэтрин до нашего возвращения останется
здесь под присмотром тетушки Шулбред, а потом, так как в
городе неспокойно, мы с тобою, Гарри, вместе отведем ее
домой, и посмотрю я на того смельчака, который попро-
бует нас задеть!
– Ну вот, дорогой отец, – улыбнулась Кэтрин, – теперь
ты принимаешь на себя роль Оливера Праудфьюта, доб-
лестного горожанина, собрата Генри Смита по оружию!
Лицо ее отца омрачилось,
– Ты сказала, дочка, колкое словцо, но ты еще не зна-
ешь, что случилось… Поцелуй его, Кэтрин, в знак проще-
ния.
– Ну нет, – возразила дочь. – Я и без того была к нему
слишком милостива. У него еще будет время требовать
награды, когда он благополучно доставит домой свою за-
блудившуюся девицу.
– А до тех пор, – сказал Генри, – я на правах хозяина
дома потребую того, чего ты мне не хочешь разрешить на
иных основаниях.
Он заключил девушку в объятия, и ему разрешено было
сорвать поцелуй, который она не хотела подарить ему сама.