Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
всего ожидал увидеть, предстала его глазам и упала ему на
руки.
Удивление, радость, тревога охватили его разом, но не
лишили присутствия духа, какого требовал случай. Прежде
чем подчиниться призыву властей, хотя бы и самому на-
стойчивому, нужно было устроить Кэтрин Гловер в безо-
пасном месте и привести в сознание. Он понес свою милую
ношу, легкую как перышко, но более для него дорогую, чем
если бы вся она была из червонного золота, в небольшую
комнату – бывшую спальню его матери. Комната эта лучше
всего подходила для больной, так как смотрела окнами в
сад и сюда не доносился шум переполоха.
– Эй, няня!. Няня Шулбред… Скорей сюда!. Тут дело
жизни и смерти… Нужна твоя помощь!
Старуха подошла, ковыляя:
– Если тебе опять понадобился кто-нибудь в свидетели,
чтоб вызволить тебя из неприятности. …
Ее тоже разбудил переполох, но каково же было ее
удивление, когда она увидела бережно и почтительно по-
ложенное на кровать ее покойной хозяйки и поддержи-
ваемое могучими руками ее питомца безжизненное, как ей
показалось, тело пертской красавицы!
– Кэтрин Гловер! – вскричала она. – Матерь святая!
Никак мертва!.
– Нет, нет, старая, – сказал ее питомец. – Сердце бьется,
дыхание не прервалось!. Подойди же, ты сможешь помочь
ей толковей, чем я. Принеси воды… настойку, что ли, ка-
кую знаешь, ты в этих делах искусница. Небо вручило мне
ее не для того, чтоб она умерла: она должна жить себе и
мне на радость!
С проворством, какого трудно было ждать от старухи,
няня Шулбред собрала все, что было нужно, чтобы при-
вести в чувство Кэтрин. Как многие женщины тех времен,
она даже умела лечить несложные раны, и свои знания ей
непрестанно приходилось применять на деле благодаря
воинственным наклонностям ее питомца.
– А теперь, Генри, сынок, – сказала она, – выпусти из
объятий мою пациентку – хоть ее и стоит крепко прижать к
груди! – и освободи свои руки: они понадобятся мне в
помощь. А вот ее ручку можешь и не отпускать, но только
бей легонько по ладони, чтобы пальцы разжались, а то
видишь – стиснулись в кулачок!
– Мне, мне бить по ее тонкой, красивой руке! – сказал
Генри. – Уж лучше попроси, чтобы я ударил молотом по
стеклянной чаше, чем стучать мне заскорузлыми пальцами
по ее нежной ручке!. Ничего, пальцы разожмутся, мы
найдем для этого способ получше.
И он припал губами к прелестной руке, легкое движе-
ние которой указывало, что сознание возвращается. По-
следовал глубокий вздох, затем другой, и пертская краса-
вица, открыв глаза, остановила их на любимом, который
опустился на колени подле ее кровати, и снова откинулась
на подушки. Так как она не выдернула своей руки из руки
возлюбленного, мы снисходительно должны поверить, что
сознание вернулось к ней не вполне, и она не заметила, как
он, злоупотребляя создавшимся положением, поочередно
прижимает ее руку то к губам своим, то к груди. В то же
время мы должны признать, что на щеках ее проступил
румянец, а ее дыхание те две минуты, пока была она в по-
луобмороке, оставалось глубоким и ровным.
Стук в дверь стал громче, и Генри кликали по всем его
многообразным именам – Смит, Гоу, Хэл из Уинда, – как
язычники призывают свои божества под их различными
наименованиями.
Наконец,
подобно
католи-
кам-португальцам, когда те исчерпают все мольбы, взывая
к своим святым, толпа у входа перешла к яростной ругани:
– Стыд и срам, Генри! Бесчестный человек! Сейчас же
выходи, или тебя объявят нарушителем гражданской при-
сяги, изменником Славному Городу!
Средства няни Шулбред, как видно, возымели дейст-
вие, и Кэтрин начала приходить в себя: прямей обратив-
шись лицом к любимому, чем позволяло до сих пор ее
положение, и все еще не отнимая у него левой руки, она
опустила правую ему на плечо, как будто хотела его
удержать, и шептала:
– Не ходи, Генри… Останься со мной… Они тебя убь-
ют, эти кровожадные звери!
Свои призывные слова, подсказанные радостью, что
нашла любимого живым, когда ждала увидеть его мертвым
и окоченелым, она произнесла так тихо, что он их едва
разобрал. И все же они не позволили Генри Уинду встать с
колен и выйти на улицу, как упорно ни звала его разного-
лосая толпа за дверью.
– Стойте, ребята! – крикнул один горожанин посмелее
своим товарищам. – Надменный Смит просто решил над
нами подшутить! Что ж, ворвемся в дом и вытащим его за
уши!
– Ты сперва подумай, а потом лезь, – сказал более ос-
торожный из осаждавших. – Кто силком ворвется к Генри
Гоу, когда он заперся, войдет в его дом целым и невреди-
мым, а вернется такой, что костоправам будет над чем по-
трудиться… Но вот идет самый нужный нам человек: ему
мы и поручим потолковать со Смитом, пусть пристыдит