Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
сказал Грифон, – что должно было послужить ему великим
утешением в этих обстоятельствах.
Вскоре, однако, прибытие новых лиц вернуло сцене ее
глубоко трагический характер.
ГЛАВА XIX
Эй, кто там бьет в набат
Вот черти! Весь город всполошили
«Отелло», акт II, сц. 3*
Дикие слухи, облетевшие город, и поднявшийся вскоре
тревожный перезвон колоколов навели ужас на всех.
Вельможи и рыцари со своими приспешниками собирались
в условленных местах, где можно было успешнее оборо-
няться. Тревога проникла и в монастырь, где стоял коро-
левский двор и куда молодой принц явился одним из
первых, чтобы в случае нужды встать на защиту старого
короля. Одна из сцен прошлой ночи ожила в его воспоми-
наниях, и, представив себе залитую кровью фигуру Бон-
трона, он подумал, что дело, совершенное этим негодяем,
пожалуй, имело прямую связь с беспорядками в городе. Но
последующий разговор с сэром Джоном Рэморни, более
для него занимательный, произвел тогда на принца силь-
нейшее впечатление, вытеснив из его памяти все, что он
слышал о кровавом деле, и у него осталось лишь смутное
представление, что кого-то прикончили. Только ради отца
он поспешил вооружиться сам и вооружить своих людей,
которые теперь, в ярко начищенных панцирях и с копьями
в руках, являли совсем другой вид, чем минувшей ночью,
когда они бесчинствовали в обличии пьяных служителей
Бахуса. Добрый старый король со слезами благодарности
принял это проявление сыновней привязанности и гордо
указал на принца герцогу Олбени, пришедшему несколько
позже. Он взял их обоих за руки.
– Ныне мы, трое Стюартов, – сказал он, – столь же не-
раздельны, как священный трилистник. Говорят, кто носит
при себе эту священную траву, над тем бессильны злые
чары, так и нас, доколе мы верны друг другу, не страшит
коварство врагов.
Брат и сын поцеловали руку доброго короля, соеди-
нявшую их руки, когда Роберт III выражал свою уверен-
ность в их преданной любви. Юноша в тот час был вполне
чистосердечен, тогда как поцелуй королевского брата был
поцелуем Иуды-предателя.
Между тем колокол церкви святого Иоанна взволновал
наряду с прочими и обитателей Кэрфью-стрит. В доме
Саймона Гловера старая Дороти Гловер, как ее именовали,
потому что и она получила прозвание по ремеслу, которым
занималась под крылом своего хозяина, первая услышала
тревогу. В обычных случаях тугая на ухо, она худые вести
слышала так хорошо, как чует коршун запах падали, ибо
Дороти, вообще говоря, трудолюбивая, преданная и доб-
росердечная женщина, склонна была с жадностью под-
хватывать и разносить мрачные известия – свойство, часто
наблюдаемое у людей низших сословий. Не слишком
привыкшие, чтобы к ним прислушивались, они дорожат
тем вниманием, каким неизменно пользуется вестник пе-
чали, или, может быть, их радует равенство, хотя бы и
временное, которое беда устанавливает между ними и те-
ми, кого законы общества в обычное время ставят выше их.
Едва подхватив первый же слушок, облетевший округу,
Дороти ворвалась в спальню своего хозяина, который се-
годня позволил себе поспать подольше по случаю празд-
ника и по праву преклонного возраста.
– Лежит и спит, добрый человек! – начала Дороти в
тоне то ли укоризны, то ли жалостного причитания. – Ле-
жит и спит! Его лучшего друга убили, а он ничего и не
знает о том, точно новорожденный младенец, не ведаю-
щий, что такое жизнь и что такое смерть!
– Что там еще! – закричал, вскочив с постели, Гловер. –
Что случилось, старуха? Не с дочкой ли что?
– «Старуха»! – повторила Дороти, поймав рыбку на
крючок, она позволила себе потешиться над нею. – Я не так
стара, – сказала она, улепетывая из комнаты, – чтобы
мешкать в спальне, когда мужчина вылезает неодетый из
постели.
И вот уже слышно издалека, как она внизу, на кухне,
мелодически напевает под шарканье метлы,
– Дороти, черный филин… чертова карга… скажи
только, жива ли дочь!
– Я жива, отец, – отозвалась Кэтрин из своей светелки, –
жива и здорова. Но ради пречистой девы, скажите, что
случилось? Колокола звонят оборотным трезвоном, на
улицах крик и стон.
– Пойду узнаю, в чем дело. Конахар, скорей сюда, по-
моги мне застегнуться!. Эх, забыл! Бездельник горец
сейчас далеко, по ту сторону Фортингала*. Потерпи, дочка,
я сам сейчас принесу новости.
– Нечего вам ради этого так торопиться, Саймон Гло-
вер, – сказала упрямая старуха. – Вы наилучшим образом
обо всем услышите, не перешагнув за порог. Я побывала на
улице и все уже разузнала, потому что, подумала я, наш
хозяин – горячая голова, он еще натворит чего-нибудь,
если и впрямь совершилось такое дело. Вот я и подумала:
лучше уж не пожалею свои старые ноги и узнаю сама, что
там стряслось, а то он сунет свой нос в самую гущу, и ему