Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
ном – в каждый колокол, недаром дан ему медный язык.
Кликни
клич!
Пощады
никому!
Идет
охота
Сент-Джонстона.
– Да, – закричал кто-то еще из горожан, – идемте на
замки Олбени и Дугласа, спалим их дотла! Пусть пламя
возвещает повсюду, что Перт сумел отомстить за своего
верного Генри Гоу! Наш добрый оружейник двадцать раз
выходил в бой за права Славного Города – покажем, что и
мы можем единожды выйти в бой, чтобы отомстить за
обиду верного Генри. Эгей! Го-го-го! Добрые граждане,
идет охота Сент-Джонстона!
Клич, по которому жители Перта привыкли объеди-
няться и который им доводилось слышать не иначе как в
случае всеобщего возмущения, летел из уст в уста. И две
или три соседние звонницы, куда забрались разъяренные
горожане, где с согласия священников, а где и самочинно,
подняли звон в зловещем и тревожном тоне, и звон под-
хватили прочие колокола с обратном против обычного
порядке: отсюда и пошло это название – «оборотный
трезвон».
Толпа становилась все гуще, шум возрастал, делаясь
все громче, разносясь все дальше, а хозяин гостиницы
Аллен Грифон, дородный, с зычным голосом и уважаемый
во всех слоях общества, неизменно стоял на своем посту и
шагал вокруг тела, громко покрикивая и осаживая толпу в
ожидании прихода властей.
– Надобно, добрые мои мастера, провести дело по по-
рядку: чтобы во главе шли наши власти. Мы их выбрали и
посадили в наш городской совет, добрых и верных людей, –
пусть же никто не назовет нас мятежниками, не скажет, что
мы попусту тревожим покой короля. Стойте тихо и рас-
ступитесь, потому что идет бэйли Крейгдэлли, да и чест-
ный Саймон Гловер, оказавший Славному Городу столько
услуг. Горе, горе, добрые мои сограждане! Его прекрасная
дочь стала вчера невестой, а сегодня утром пертская кра-
савица овдовела, не быв женой!
Этот новый призыв к людским сердцам вызвал по-
вторную волну ярости и скорби, тем более бурную, что к
толпе примешалось немало женщин, которые пронзи-
тельными голосами подхватывали боевой клич мужчин:
– Да, да, все на охоту Сент-Джонстона! За пертскую
красавицу и верного Генри Гоу! Встань! Каждый встань, не
жалей своей головы! К конюшням! К конюшням! Когда
конь под ним убит, латник немногого стоит! Перережем
конюхов и йоменов!. Бей, калечь и коли лошадей! Пере-
бьем оруженосцев и пажей! Пусть кичливые рыцари вый-
дут на нас пешне, если посмеют!
– Не посмеют, не посмеют! – откликнулись мужчины. –
Вся их сила – в коне да в оружии, и все же эти мерзавцы,
надменные и неблагородные, убили искуснейшего ору-
жейника, которому не было равного ни в Милане, ни в
Венеции! К оружию! К оружию, храбрые граждане! Идет
охота Сент-Джонстона!
В этой сутолоке члены совета и самые видные горожане
с трудом пробрались к месту, чтобы произвести осмотр
тела и при участии городского писца по всей форме снять
протокол, или, как и сейчас иногда говорится, произвести
«описание условий», в каких было найдено тело. Этой от-
срочке толпа подчинилась с тем терпением и чинностью,
которые так примечательны для национального характера
шотландцев: оскорбленные, они всегда оказывались тем
опаснее в гневе, что, никогда не отступая от принятого раз
решения отомстить, готовы терпеливо подчиниться всем
отсрочкам, если это нужно, чтобы тем верней свершилась
месть. Итак, толпа встретила своих старшин многоголосым
криком, в котором страстные призывы к мести перемежа-
лись с почтительными приветствиями по адресу отцов го-
рода, под чьим руководством люди надеялись добиться
отмщения обиды в законном порядке.
Приветственный крик еще звенел над толпой, запру-
дившей теперь все ближайшие улицы, и тысячи разнооб-
разных слухов передавались и подхватывались всеми, ко-
гда отцы города велели поднять тело с земли и внима-
тельно его осмотреть. И тут сразу обнаружилось и было
всем возвещено, что убит не оружейный мастер из Уинда,
пользовавшийся среди сограждан таким большим почетом
(и справедливым, если мы подумаем, какие качества осо-
бенно ценились в те времена), а совсем другой человек,
куда менее уважаемый, хотя и он имел заслуги перед об-
ществом: найден убитым не кто иной, как веселый ша-
почник Оливер Праудфьют. Первое известие о том, что
зарублен будто бы Генри Гоу, верный и храбрый защитник
всех обездоленных, вызвало в народе такое глубокое воз-
мущение, что, когда этот слух был опровергнут, ярость
толпы сразу охладела. Между тем, если бы с самого начала
в мертвеце опознали несчастного Оливера, его сограждане,
наверно, столь же горячо и единодушно стали требовать
мести, хоть, может быть, и менее рьяно, чем за Генри
Уинда. Поначалу, когда распространилась эта неожидан-
ная весть, она даже вызвала у многих улыбку – так тесно
страшное граничит порой со смешным.
– Убийцы, несомненно, приняли его за Генри Смита, –