Песнь о наместнике Лита. Тревожное время
Шрифт:
– Положи на стол, я потом прочту.
– Слушаю монсеньора.
Конвертик занял свое место рядом с кубком, пустым, кстати говоря, и Ричард поспешил наполнить его вином из очередной бутылки - оно оказалось темным и густым, а потом скромно сел один из стульев, обтянутых кожей, как положено хорошему оруженосцу.
– Вернись, - Алва небрежно указал рукой на короткий, обитый синим бархатом диван, - и усаживайся туда. Выпей со мной. Нам есть, о чем поговорить.
– С вашего позволения, я пока останусь трезвым. Если вы намерены говорить о древней Гальтаре?
Бровь маршала дернулась
– Как ты узнал?
– Предположил, - быстро отозвался Ричард.
– Так что насчет разговора? Я не очень подробно рассказал вам, на что способны Твари, и каково в Лабиринте, но о последнем не знаю и сам, а об этих... существах вы ведь читали раньше?
– Более того - мой старший брат пугал меня Тварями с малолетства. Пока не уехал в Торку, где погиб.
– Занятно.
Значит, у Рокэ Алвы есть брат, это довольно интересно, но принцип не лезть в чужие семейные дела остался прежним, и Ричард поскорее отмел это обстоятельство за ненужностью. Если понадобится, они вернутся к этой теме, а сейчас...
– Я хочу увидеть Лабиринт.
– Вы хотите умереть?
– В Лабиринт живые не попадают, но я стану исключением.
– Предлагаете составить вам компанию?
– Понимаете ли, вся прелесть в том, что войти туда может любой дурак, главное, чтобы придерживался абвениатской веры, а выйти - исключительно под руку с Раканом. Или за руку, это как вам понравится.
– Ваша любезность настораживает, юноша.
– Бросьте. Вам ведь и самому любопытно туда сходить, - заявил Ричард.
– Что до меня, я всегда хотел изучить посмертие, не умирая, потому что меня тоже в детстве напугали Тварями так, что задели за живое. И мне очень бы хотелось взглянуть в лицо опасности.
Опасность горела закатным огнем в камине, смотрела из черной ночи за окнами, манила и звала к себе, а от предвкушения интереснейшего приключения, из которого можно не вернуться, стыла кровь в жилах, и сохло во рту. Ричард понимал, что просто обязан преодолеть собственный страх, он помнил слова, обязательные к произношению для открытия Лабиринта живым, и также твердо знал, что нельзя идти за кем-то, встреченным в нем - даже если это хороший знакомый. Если пришел один - уходить одному, если с другом - то с ним, но не с кем-то иным, чтобы не привести в Кэртиану еще одну Тварь.
– Пейте, монсеньор, - решительно сказал Ричард, щедрой рукой плеснув в кубок еще вина.
– Сопровождающий не должен быть трезвым, чтобы не сойти с ума.
– А вы?
– Мне легче. Я изначально имею представление, с чем могу столкнуться, а вы, будучи пьяным, должны лучше ориентироваться и иметь хорошее настроение. Пейте же!
Рокэ пожал плечами и опустошил кубок, а затем внезапно глянул на оруженосца с подозрением.
– Это, случаем не отравление?
– А? О нет, монсеньор, если я соберусь вас отравить, то сперва спрошу ваше мнение на этот счет. А теперь вставайте сюда, лицом к камину. Оставьте этот инструмент - Твари не любят музыку. Подождите, я задую лишние свечи - их должно остаться четыре. Вот так... Сейчас я начну. Вы знаете кошачье слово?
– Нет. За его неимением.
Жаль. Ладно... Ричард окинул комнату быстрым взглядом, метнулся к окну и дернул занавесь, чтобы
– Мне надо повторить то же самое, юноша?
– Да. Только вместо «Литтэ» говорите «Анэмион» или, если не получится потерять сознание, «Раканэ». Через четыре минуты, согласно старой книге, вы отправитесь в Лабиринт, а я произнес первым, чтобы, в случае чего не стать обвиненным в вашем убийстве. Все. Я буду вас ждать там...
– Ричард храбро закрыл глаза, начиная отчет оставшегося ему времени.
Глухая ночная тишь плотно накрыла уши ладонями - он лишился слуха, зрения, голоса, а потом и сознания, но лишь после того, как по телу пробежал сперва ледяной озноб, а потом обожгло чем-то горячим. С этой тропы уже не свернуть, пока он не захочет, нужно оставаться безмолвным и неподвижным, просто ждать, когда закончится переход... Лэйэ Литте, уже? Так быстро! Юноша задрожал, вновь почувствовав себя живым, пошевелил руками и ногами, после чего открыл глаза и обнаружил свою скромную персону лежащей на мягком морисском ковре. Потерял сознание или добился своего? Где Рокэ?
Наверное, лучшим вариантом было бы отказаться от всего, что его окружало, потому что он опять очутился в той же комнате, и мог покинуть ее, однако лучше всего остаться и попробовать сделать крошечный шажок к собственной цели. Взгляд Ричарда упал сперва на замершего в нескольких шагах от него монсеньора, таким же образом растянувшегося на полу, на спине, а затем он увидел возле двери средних размеров каменную статую мужчины с головой вепря.
– Лэйэ Литте!
– вскричал Дик Окделл, и вскочил.
– Это же... Это!
– Это посмертие, юноша, - дополнил Алва хладнокровно, легко встав с пола.
– Вы убили нас.
– Но я...
– растерянный Дикон заморгал.
– Я же временно!
– Мы узнаем это. Из комнаты не выходим, а теперь налей себе, да и мне заодно, - Рокэ опустился в кресло и взял гитару.
Полилась чужая песня на незнакомом языке, и Ричард исполнил приказ Алвы, а потом молча отпил свое вино, не чувствуя вкуса. После второго глотка к языку прилипла горечь, а после третьего почему-то обожгло глотку, и песни продолжались. Ричард сел на тот же самый диванчик, настороженно озираясь по сторонам, но очень скоро позволил себе расслабиться и пить вино, а опьянение все никак не наступало. В конце концов, Ворон тоже много пил...
Внезапно юношу осенило, и он подскочил от неожиданности.
– Монсеньор, вы сказали Анэмион или Раканэ?
– Я не помню, Ричард, - покачал головой эр, и прервал игру.
– Наверное, ты тоже.
– Не помню, - расстроился герцог Окделл, постаравшись напрячь измученную память, - зато веприная голова...
– Не ждите, что я вас с этим поздравлю. Что дальше?
– А дальше, - юноша с загадочным видом посмотрел на дверь, - мы будем ждать гостей, и когда кончится наша временная смерть. По сути, она должна быть недолгой, но это я не знаю точно...