Песнь о наместнике Лита. Тревожное время
Шрифт:
– Это радует.
– Я слышал, что началась война, - произнес Ричард, задумчиво глядя в спину Алвы, - но с кем?
– С бириссцами, - кратко ответил тот.
– Понятно... Раканы ведь на их стороне?
– Возможно, - Алва вошел в кабинет, где слуги успели зажечь свечи, - молодой Ракан постарается воспользоваться ситуацией и даже пошлет кого-нибудь на переговоры с их союзниками. Вместо себя.
– То есть с кагетами? Вы точно знаете?
– Точно все известно лишь Абвениям, юноша, а мы с вами можем лишь предполагать.
Дальнейшие разговоры показались незначительными по сравнению с тем,
Вернуться домой, конечно же надо, но лишь после войны, чтобы привезти всем подарки и забрать с собой Айрис. Молодой девушке не место среди занудных ворчливых стариков и набожных женщин, она не должна задыхаться среди пыли и моли, а потом, когда придет время, он представит ко двору Эдит и Дейдри. Но пока думать об этом рано, сперва необходимо вернуться с войны.
Через два дня на улицу Мимоз осмелился явиться Реджинальд, и близко боящийся подойти к дому Алвы или даже послать весточку, когда у Ричарда ужасно болела рука или когда он простудился, и сообщил о том, что ждет кансилльер. На углу улиц Святого Робера и Речной ждала карета - Штанцлер снова хотел беседовать с герцогом Окделлом тайно, и юноша внезапно почувствовал неприятную усталость - он так не любил, когда им пользовались. Даже если приходится терпеть ради общего с Алвой плана.
Разговаривать с Налем насчет Алвы не хотелось, поэтому Ричард молча сел в карету и выслушал длинный монолог Штанцлера о том, как выгоден будет Раканам проигрыш Талига. О том, как полезно будет для Ричарда возвращение домой. И о том, как его будет рада видеть заболевшая матушка.
– Серьезно?
– уточнил Ричард, не отводя подозрительного взгляда от сочувствующе-доброго морщинистого лица.
– Вы предлагаете мне солгать человеку, которому я присягнул?
– Тебе не придется лгать, Дикон. За тебя это сделает Эйвон, ну а я возьму на себя его грех.
– А если я хочу на войну?
– Но будет глупо, если тебя, не зная, кто перед ним, убьет бириссец.
– Я - Повелитель Скал, - ответил юноша, - и я хочу отвечать за свои поступки, а не прятаться за спины тех, кто никогда не воевал. Извините за прямоту, конечно. У меня свои цели на этот Излом, потому что Круг принадлежит Скалам. Пусть он и уходящий. И, мне кажется, что в итоге я уйду вместе с ним. Закат Скал состоится рано или поздно, и отче Лит придет на помощь, если наступит беда.
– Дикон, - кансилльер помедлил, - ты абвениат?
– Да, эр Август. Я верю Ушедшим, и надеюсь, что могу вам доверять это.
– Что же, - вздохнул старик, - твое право. Я родился эсператистом и умру им, но решать, кому верить, исключительно тебе. Хотя твоя почтенная матушка не поймет.
– В ваших возможностях, - прямо ответил Дикон, - сохранить это от моей матушки.
– Обещаю, - но обещание Августа Штанцлера звучало как-то невесело, - что герцогиня Мирабелла
Таким образом Ричард Окделл резко отвлек кансилльера от ярого убеждения его остаться в Талиге и вернуться в Надор, поскольку слушать такую крамолу ему совсем не нравилось. Попутно он попросил Штанцлера договориться с Лараками, чтобы те перестали учить молодого Окделла жизни, и наконец, довольный и спокойный смог вернуться в особняк монсеньора.
Глава 35. Третье распознавание игроков
Против участия в войне Ричард Окделл ничего не имел, даже если бы монсеньор не пообещал ему красивую белую лошадь после победы, да и к тому же даже после многочисленных блестящих интриг следует хорошенько передохнуть. Также не мешало бы познакомиться с новыми людьми. Впоследствии, глядя на унылую физиономию Жиля Понси, генеральского внука и наверное самого тоскливого человека во всей Олларии, юноша понял, что погорячился с желанием завести новые дружеские отношения, и впредь нужно остерегаться собственных мечтаний. Хотя бы раз в неделю не повредит.
До Тронко они доехали без приключений, остановились в особняке губернатора, и наступили те самые скучные времена, которые едва не застигли Ричарда в Олларии. Когда абсолютно нечего делать - только ешь, спи, гуляй, в свое удовольствие, и слушай Жиля, но это уже без удовольствия. Единственное задание - регулярно дежурить в приемной Проэмперадора, и Ричарда это занятие вовсе не тяготило. Его бы вообще ничего не тяготило, если бы не постоянное мешающее ощущение, будто что-то идет не так.
Будто что-то должно случиться.
Или уже случилось.
Первый маршал изрядно был занят своими делами, касающимися непосредственно войны, и потому заявись к нему Ричард с предложением поболтать об Ушедших и сделать предположения, что сейчас творится и находится в Гальтаре, однозначно выставил бы оруженосца за дверь. А больше довериться было некому - даже в Олларии. Королева Оллар решительно не верила в магию Четверых и считает Тварей кем-то, вроде страшной сказки для непослушных детей, что же, она вправе относиться к этому именно так. Не поверил бы любой, кому Ричард рискнул бы рассказать о своих предположениях.
Не с Оскаром Феншо же делиться?
Почему бы и нет? Возможно, среди толпы олларианцев и эсператистов, усиленно гнущих свою линию и не желающих даже слушать про что-нибудь иное, найдется хотя бы один здравомыслящий человек? Раз уж нашлись Нэн, Паоло, Рокэ... Эстебан тоже поверил его словам, только не проникся ими, и Ричард смутно подозревал, что Оскар Феншо поступит точно также.
Раздосадовано глядя на дикие розы, украшающие террасу особняка, юноша лихорадочно думал и никак не мог принять окончательное решение. Допустимо ли говорить об Абвениях на войне? Многих ли они могут спасти? Если проникнется верой Эмиль Савиньяк, как кровный вассал Молний, Абвений Астрап поможет ему, но как быть с остальными, добрая часть из которых не имеет к старой знати ни малейшего отношения? С другой стороны, спасти всех невозможно, и обычно в Излом выживают либо самые достойные, либо самые удачливые, причем, как правило, вторых собирается больше. Уж на что увертливым и скользким являлся Эктор Придд - и того закололи.