Песнь о наместнике Лита. Тревожное время
Шрифт:
Вытаращив глаза, адуан молча кивнул. Он не знал, что ответить, был подавлен и поставлен на место, и лишь поэтому не натворил всяческой ерунды, чтобы отомстить Ричарду за правдивые слова.
– Я очень рад, - мило улыбнулся герцог Окделл, забираясь в седло, - что мы решили все проблемы и неурядицы. А теперь поехали в лагерь.
Глава 39. Изломы бакранских гор
Извиняться перед Клаусом Ричард не собирался, и почему-то не сомневался, в том, что по возвращении в лагерь столько-то воспитательных плетей выдадут не нахамившему адуану, а именно ему, Окделлу, не посмотрев даже на герцогский титул. Поскольку,
Айрис. То, что забыл послать ей подарки, Ричард вспомнил лишь сейчас и с горестным вздохом звонко хлопнул себя ладонью по лбу. Они так и остались лежать в сундуке, в комнате на улице Мимоз, значит, придется отвезти их самостоятельно, когда закончится война и монсеньор отпустит погостить в Надор. Но сейчас вокруг палатки сгущалась черная варастийская ночь, Алва рассказывал что-то интересное о Закатных башнях, а Бонифаций, как истинный олларианец, с пьяным жаром оспаривал это явление, назвав его миражом. Коннер, все еще рассерженный на юношу за его слова, поддакивал, но Рокэ больше слушал оруженосца, чем адуанов. Редкий случай, однако.
Ужин был прост - касера и походные лепешки, однако Ричарду после всего пережитого крайне сильно хотелось есть, и он готов был смести всю доступную еду в один присест. Впрочем, глаза оказались голоднее желудка, и двух плоских лепешек ему хватило с лихвой. Алва рассказывал про Кольца Гальтары и башню Беньяска, которая, следовательно, гуляла по Варасте, Эпинэ и Придде. По старинному преданию, написанному в книге, войти в нее может только истинный абвениат, и потому никто даже не уточнил у Ричарда, пытался ли он проникнуть в башню, сочтя его эсператистом до мозга костей. Но что толку лезть в чужой разговор, когда не спрашивают?
Тем более, Рокэ не сердится за ссору с Клаусом.
Далее разговор потек о тактике войны, и юноша не заметил, как уснул, уронив голову на грудь.
Состоявшаяся потом дорога до Сагранны впечатлила Ричарда многим. Во-первых, это был знаменитый пояс Золотых земель, во вторых юноша всегда чувствовал себя уютнее среди камней и гор, нежели среди леса и степей, и лишь это греющее изнутри чувство позволило ему достойно пережить не самые безопасные полгода в Лаик. Юноша ехал, любовался местной необычной природой, с ее серыми кустиками, мелкой меловой пылью, и бесконечными горами вспоминал об истории Сагранны, и краем уха слышал разговоры Алвы с Клаусом.
Очнуться от собственных размышлений пришлось, когда Рокэ Алва любезно предложил прокатиться на козле.
– Благодарю, - отозвался юноша с достойной сдержанностью, разглядывая показавшиеся вдалеке большие рога местных козлов, - я бы воздержался, так как незнаком с нравом этих животных. Возможно, они прекрасны и величественны, только мне не хотелось бы стать скинутым с чьей-нибудь гордой спины.
– Вам виднее, - отозвался Рокэ и, выехав вперед, поднял в знак приветствия сцепленные руки над головой.
А потом их встретили счастливые приходу будущих избавителей бакраны, чтобы провести по бедной, украшенной козьими черепами, деревне. Бородатый старейшина Лаква, его сын Илха и премудрая Гарра. Ричард почему-то подумал, что эти имена не помешает запомнить получше, даже если они не пригодятся, а на войне не стоит отклонять предложения интуиции - особенно, если она далека от темной стороны.
На постой остановились в лачуге, принадлежавшей самому Лакве, однако ее внутреннее убранство не слишком сильно впечатлило Ричарда - как и грязная
Остался довольным и монсеньор, у которого молодая бакранка попросила зачать с ней ребенка, вроде как по местной традиции, и хоть в традицию верилось слабо, Ричард Окделл не сказал ни единого слова. Важно помнить, что он - в первую очередь герцог Окделл, и должен думать о семье, а не о любви, пока не минует Излом, а также о том, что в отличие от монсеньора позволить себе такой роскоши, как бастард, не может.
На крыше лачуги, где Ричарду посчастливилось спать на козьих шкурах, было хоть и громко от храпа Клауса, зато свежо и прохладно, в отличие от смрадной духоты в лачуге. Спал он крепко и сладко, поэтому едва проснулся, когда наступило утро, и первым делом заметил появившегося бодрого Алву, который верно не спал всю ночь. Наскоро умыться, запихнуть в рот половину лепешки, и снова тронуться в путь, вместе с несколькими бакранами. Готовый к боевым доблестям, Ричард смотрел вперед и не слушал чужих разговоров про молодую бакранку, однако новое село, бывшее здесь бакранской столицей, неприятно удивило юношу.
Ничего нового, ну и пусть. Ворон знает, что ему делать, жаль только, что здесь от местных кулинарных изысков было не отвертеться, как жалобно на монсеньора не смотри. Куда интереснее слушать говорившего на чистом талиге Бакну, но желание есть от этого не прибавилось, и в этот раз эр оказался непреклонен.
– Вы голодны, юноша, - с нажимом произнес он, - глядя на оруженосца строго и внимательно, - вы очень голодны.
И пришлось жевать еду, не чувствуя вкуса и вертясь нетерпеливо по сторонам. То ли от гнетущей скуки, то ли от любопытства юноша принялся разговаривать с местным парнем по имени Марьян. Речь шла о езде на козлах, оказалось, что управлять ими, как уверял собеседник, можно с легкостью, если знать некоторые принципы обращения с рогатыми красавцами.
Под конец беседы речь зашла о блестящих воинских способностях Рокэ Алвы, и вот тут юноша почувствовал себя неуверенно. Он уже не был полностью убежден в том, что его эр - настолько прекрасный человек в плане духовных качеств, но воевал Алва точно прекрасно, этого не отнять. Но Ричарду лучше не задумываться о всех делах своего эра - иначе он просто возненавидит его за что-нибудь, хотя им нужно держаться вместе...
Кроме всего прочего юноша испытывал смертельную скуку в саграннской деревне и отчаянно желал броситься в настоящий бой, но пока ему приходилось обреченно смотреть на обритого лиса в клетке, и слушать обсуждения Алвы, Савиньяка и Вейзеля. Проэмперадор решил войти в Барсовы Врата и не позволил никому себя отговаривать от этого шага - так что Ричарду оставалось рассчитывать, что монсеньор действительно знает, что делает, а не создает видимость.
А потом он услышал в дороге песню про сель - камень, вступивший в брак с водой и несущийся с горы. Интересно. Обязательно потом следует узнать у Рокэ побольше, а пока... Юноша замер, стиснул поводья крепче, и услышал...
«Будь с нами, Повелитель!»
«Мы защитим тебя!»
«Если защитишь ты...»
И узнавать, о чем идет речь, не требовалось - Ричард всего лишь подумал о том, что защитит свою семью в Излом, после чего голоса камней стихли. Остались лишь встревоженные разговоры боязливых теперь адуанов.