Песнь жар-птицы
Шрифт:
– Понимает, – кивнула Ева, успокаивающе покачивая ребёнка: тот уже кривил губки, готовый расплакаться. – Понимает и давно уже не страдает, уверяю тебя.
– Так почему же он ведёт себя так, будто мы едва знакомы? – с вызовом спросила Надин.
– Возможно, так оно и есть: Клим знал тебя другую… Ты прости, но мне кажется, он в тебе разочаровался…
Надин не успела ничего ответить – в дверях появился Кларк.
– Такси прибыло, мадмуазель! – доложил он и, взяв чемодан, понёс его в машину.
Надин порывисто обняла двоюродную сестру вместе
– Ладно, мне пора…
– Надин, – Ева задержала на миг её руку в своей, – ты ведь никому не расскажешь про папу?
– Нет, конечно! – фыркнула кузина. – За кого ты меня принимаешь?
– Не обижайся, – Ева легонько поцеловала её в щёку. – Я тебя люблю!
– Я тебя тоже люблю. – Надин грациозно направилась к двери, но на пороге обернулась. – И всех вас!
Ева задумчиво провожала такси взглядом, поглаживая спинку малыша, когда к ней подошёл Кларк.
– Позвольте, я покатаю Мишеля. А вы пока сможете заняться своими делами.
– Спасибо, Кларк! – Ева передала дворецкому сонного сынишку. – Я говорила вам, что вы чудо?
– Буквально вчера! – и Кларк с гордым видом унёс самого младшего Кауница в коляску.
Улыбнувшись им вслед, Ева прошла на кухню, сварила две чашки кофе так, как его веками варили в этом доме – со жжёным сахаром, специями и крупицей соли – и понесла в их с Тобом спальню. Сама она больше любила чай, причём травяной, но запах кофе был неотделим от утра в имении Кауницев, и она не стала отказываться от их маленького интимного ритуала ради собственных привычек.
Тоб открыл глаза, едва она вошла в спальню.
– Доброе утро, любимая! – он сел, подсунув себе под спину подушку, а вторую поправил для неё. – А где Мишель?
– С ним Кларк нянчится, – Ева подала мужу чашку и сама устроилась рядом с ним на постели. – Ты хоть успел выспаться?
– Да, вполне. – Тоб не спеша отпил несколько маленьких глотков. – У меня есть новость…
И он подробно пересказал молодой жене вчерашнюю беседу с Климом, а затем с её отцом.
– Когда выезжаете? – Тобиас ничего не сказал о своём решении, но она даже не сомневалась, что он поедет с друзьями. Всё-таки Илларион был его предком, и если он ещё жив…
– Думаю, сразу после завтрака. Наверняка Вик уже копытом бьёт!
– Да, мой брат не умеет ждать… А я постараюсь, – добавила Ева шёпотом и прильнула к мужу.
Отставив в сторону чашку, Тоб обнял жену и ловко убрал заколку, отчего её волосы, собранные в тяжёлый узел, рассыпались по плечам.
– Я говорил, что ты у меня лучшая на свете? – промурлыкал он ей на ушко.
– Буквально вчера, – ответила она, пряча лукавую улыбку. – Но можешь повторять хоть дважды в день – я не против…
И на некоторое время они забыли обо всём на свете.
Совсем иная сцена развернулась этажом ниже. Едва Рауль и Аглая спустились к завтраку, оставив малышей досматривать последние сны, Клим им всё рассказал – про свои видения и про намерение трёх товарищей отправиться на поиски Мастера Иллариона.
Виктор в ту ночь и вовсе не ложился: до утра просидел за компьютером, роясь в интернете. Он узнал о Горной Шории всё, что только можно было узнать, однако сообщения о землетрясении так и не нашёл. Теперь он сонно моргал, уставившись в чашку, пока взволнованный возглас Аглаи не привёл его в чувства:
– И зачем вы туда лезете? Вам что, прошлого раза было мало?
– Мам, пока никто никуда не лезет! – Клим попытался успокоить мать. – Мы просто хотим найти Иллариона…
«Говори за себя», – мысленно возразил другу Вик.
Увы, Аглая словно услышала его мысли. И тотчас переключилась с сына на него:
– Виктор, думаешь, я не понимаю, что это ты ребят подначиваешь? Сам уже четыре года носишься по горам, и они за тобой, как два хвостика! Я знаю, ты мечтаешь найти сестру, но… Может, уже пора принять реальность? Элинор сама ушла – она сделала свой выбор. Это было её желание!
– Эль выполняла свой долг, а насчёт желания я сильно сомневаюсь! – резко вскинув голову, заявил Вик.
– Мам, никто меня не подначивает! – в свою очередь добавил Клим. – Это мои видения, мой дар, если хочешь, и я должен сам во всём разобраться…
Однако переубедить Аглаю оказалось не так-то просто.
– Ради всего святого, объясните мне, зачем вам сдался этот старец! Даже если он действительно жив, в чём я совсем не уверена. С другой стороны, если он так хорошо и так долго прячется, значит, явно не хочет, чтобы его нашли. Тогда зачем его искать?
– Лично мне очень любопытно взглянуть на своего тысячелетнего предка, которому я обязан неким талантом, с которым просто не знаю, что делать! – выпалил на одном дыхании Тобиас. Они с женой только что вошли в столовую, но Ева, увидев, в каком состоянии Аглая, тут же сбежала к малышу.
Услышав такую витиеватую тираду от немногословного Тоба, ребята невольно заулыбались. Даже Рауль, доселе хранивший молчание, одобрительно кивнул, что с его стороны было большой ошибкой.
– Что ты киваешь, милый? – гнев Аглаи тотчас обрушился на мужа. – Ладно, мальчишки куражатся, а Эрхарт, вечный бродяга, их на подвиги подбивает! Но у тебя же своя голова на плечах! Лучше бы вразумил этих оболтусов!
Парни, затаив дыхание, ждали, каков будет вердикт Кауница-старшего. А тот невозмутимо повернулся к жене и с лёгкой улыбкой на устах выдал совершенно непредсказуемое:
– Знаешь, есть такой старый еврейский анекдот: «Сынок, у каждого мужчины должно быть своё мнение, и мама сейчас тебе его расскажет!».
Парни прыснули. Аглая вдруг словно сдулась.
– Что ты хочешь этим сказать, Рауль? Что ты поддерживаешь их глупое ребячество?
– Не просто поддерживаю, – энергично ответил ей муж. – Я вот думаю, а не поехать ли мне вместе с ними? По дороге прихватим Теренса и дружной мужской компанией двинем в Сибирь! – Он повернулся к изумлённому Климу: – Эта твоя Шория ведь где-то в Сибири находится, у чёрта на куличках? Вот и славно. Эх, давненько я по тайге не бродил да по сопкам не лазил – пора, пора старые кости размять!