Песня ветра
Шрифт:
Вещи я просмотрела, проверив на новизну, хотя и призналась, что выбора особого нет. Даже если бы мне не понравилось платье, все равно пришлось бы надеть его, так как разгуливать в чем мать родила по этому жуткому дому над водой, у меня не было ни малейшего желания. А потому я облачилась в то, что дали, немного удивившись соответствию размера. То ли у Эйми был наметан глаз и она разбиралась в размерах женского туалета, то ли просто удачное совпадение. Так или иначе, заморачиваться на этот счет я не стала.
Одевшись, подошла к окну, выглянув наружу. Вид казался безрадостным и даже угнетающим: вокруг дома, налепленные
«Что они делают, если налетает шторм?» - подумала я. Наверное, в ненастную погоду здесь страшно. Представив себе высокие волны, какие бывают в глубинах моря, я поежилась. Помню, кто-то из бывалых моряков, останавливавшихся в Портулаке и обедавших в таверне капитана Уилла, рассказывал, что однажды попал в шторм посреди моря и волны, которые он видел, поднимались высотой выше мачт корабля.
– На что я надеялась, - проговорила вслух, только сейчас признавшись себе самой, что все же думала, будто увижу немного другого человека, вместо Гарри. Не таким я его себе представляла и уж точно, не немощным и умирающим.
Где-то в самой глубине сердца, шевельнулась жалость, но я тут же подавила ее, вспомнив о матери и то, как Эйми отозвалась о памяти Терезы.
От окна отошла, опустилась на кровать. Прикоснулась ладонями к постели, на которой, когда-то спала мама. И пусть это белье не помнило ее, но сама комната, казалось, дышала жизненной силой Терезы. Я ощущала в воздухе ее присутствие и таким ярким оно не было даже в нашем доме, там, за многие мили от пиратского города.
«Гарри должен все мне рассказать!» – подумала я, но тут же решила, что, возможно, его версия произошедшего будет разительно отличатся от той, которую мне преподнес капитан Мердок.
Оставшееся время до ужина провела в размышлениях. Забралась с ногами на кровать и облокотившись спиной на спинку, стала представлять себе маму, юную и прекрасную. Как она бродила в этом доме, как жила с Гарри… В голове не укладывалось, что она по собственной воле могла выбрать себе в спутники жизни этого пирата.
«Заставил, не иначе!» - решила я. Только бы Гарри рассказал все честно, не утаив правды!
Когда в двери постучали, я очнулась от размышлений. Бросила взгляд в потемневшее небо за окном и встала.
– Входите! – произнесла, ожидая увидеть на пороге Эйми, но двери открылись, пропуская вперед немолодую женщину лет сорока с лишним. Лицо ее было полным и светилось каким-то мягким светом. Сама она одета просто, в платье серого цвета, с фартуком обвязанным вокруг широкой талии.
На меня посмотрела с интересом и даже чуть улыбнулась, но не снисходительно, как это сделала бы Эйми, а так же дружелюбно.
– Мисс Катарина! – голос ее оказался под стать внешности: мягкий и лился тягуче, будто сладкий мед. Я неожиданно поняла, что мне стоило сразу же догадаться, когда в двери постучали, что это будет не Эйми. Та вошла бы королевой, не утруждая себе вежливым предупреждением.
– Вас ждут к ужину, - продолжила женщина и представилась, - а меня зовут миссис Гарднер, я помогаю
Она назвала противную старуху по имени, значит, хорошо ее знала и относилась соответственно.
– Очень приятно! – я воздержалась от представления собственной фамилии, догадываясь, что для миссис Гарднер это не тайна, а потому просто протянула руку и сказала:
– Мое имя вы знаете!
Руку пожали и отпустили.
– Ужин уже готов. Нам стоит спуститься вниз, - проговорила женщина. – Наверное, Гарри уже ждет.
Я кивнула и заторопилась за миссис Гарднер.
Как и предполагала, столовая в этом доме располагалась на нижнем этаже. Это оказалась просторная квадратная комната с широкими окнами и удивительной люстрой под потолком. Она была сделана из капель хрусталя и светилась магическим светом. Само помещение занимал длинный стол, накрытый белой скатертью и расшитый по углам цветами. Я немного удивилась подобной вещи в доме пирата, как и картинам, изображавшим зеленые луга и горы с озерами, отражавшими небо.
Миссис Гарднер оказалась права. Нас уже ждали. Гарри сидел в высоком кресле, необычайно бледный с кожей цвета полотна. Казалось, ему тяжело сидеть, хотя мужчина прислонился спиной к спинке кресла. Его взгляд нашел меня, но пират не улыбнулся, лишь прищурил глаза.
– Вы опоздали! – попенял сухо.
– Это я виновата, Гарри! – сказала миссис Гарднер и выступила вперед.
– Проходите, детка! – это уже предназначалось мне.
Отвернувшись от хозяина дома, я посмотрела на Мердока, стоявшего у окна и, казалось, заинтересованно рассматривавшего что-то невидимое мне. Здесь же была и Эйми. Старуха переоделась в добротное платье и даже уложила волосы, став похожей скорее на жену Гарри, чем на прислушу, по крайней мере, мне так показалось на первый взгляд. Только вряд ли это было возможно, ведь она определенно была значительно старше пирата и в жены не годилась совершенно.
«Много ты понимаешь!» - подумала про себя. А миссис Гарднер тем временем продолжила:
– Я задержала Катарину, иначе мы бы не опоздали! Не стоит обвинять невиновного, Гарри! – и она посмотрела на моего отца, затем быстро поклонилась, будто поняла, что позволила себе лишнее. Но мужчина в кресле лишь слабо кивнул.
– Садитесь есть! – сказал он. – Я слишком устал, чтобы выслушивать оправдания!
Мердок оттолкнулся от подоконника, распрямил спину и шагнул к столу. Я последовала его примеру, заметив появившегося слугу с подносом и оценив столовые приборы, лежавшие на скатерти. Тарелки из дорогого фарфора, такие, наверное, используют в домах знати, здесь смотрятся как на корове седло. Казалось, капитан Гарри пытается подражать аристократам, только вот манеры у него сильно «хромают».
Я снова вспомнила господина Монтегю и невольно сравнила его изысканную речь с говором пирата.
За стол сели трое: я, Мердок и, к моему удивлению, Эйми. Слуга подошел к каждому из нас, предложил сперва какой-то салат, затем и мясо, густо политое томатной подливкой.
Я взяла всего по немногу, принялась есть, то и дело поглядывая на хозяина дома. Сам Гарри едва шевелился. Было заметно, что ему тяжело работать приборами. Руки выглядели слабыми, а он сам едва дышал, но держался. Лоб мужчины покрыли бисеринки пота, когда он, наконец, сдался и проговорил тихим голосом, посмотрев на Эйми: