Петербургский прозаик. Альманах №1
Шрифт:
Яков Филиппович рассказал о работе отдела и о сотрудниках. Он сообщил, что после первомайских праздников хочет послать меня на Волжскую ГЭС имени ХХII съезда КПСС (бывшую Сталинградскую ГЭС). В заключение беседы Фитерман сказал:«Подготовься к поездке, изучи чертежи, техдокументацию, поговори с монтажниками». Он вышел со мной в первую комнату и обратился к сослуживцам:
– У нас новый сотрудник, прошу помочь ему подготовиться к первой командировке.
Фитерман вернулся в кабинет. Мне нашли место за столом, начали расспрашивать. Время пролетело быстро, прозвенел звонок на обед. Есть не хотелось, и в столовую я не пошёл. На площадке лестницы между четвёртым и пятым этажами стоял ларёк, где продавали горячие пирожки и котлеты, различные бутерброды, кофе, чай, молоко и кефир. Выстояв небольшую очередь, я купил бутылку молока и несколько бутербродов с колбасой и сыром. В комнате съел бутерброды, запив их молоком. Всё было свежим и вкусным.
Ещё проходя практику, я полюбил заводскую еду. На заводе было с десяток столовых и множество киосков и ларьков, разбросанных по цехам и подразделениям. Одновременно за столы садились сотни человек, обед занимал двадцать – тридцать минут. Была отдельная столовая для ИТР и столовая для диетического питания, которыми пользовались и рабочие. Качество разнообразной пищи было высоким. Часть столовых и ларьков работала ночью, поэтому даже в ночную смену можно было вкусно поесть, в чём я убедился, когда работал на расточном станке в ночь. Хорошее положение с питанием было налажено, благодаря наличию на заводе отдельного цеха по приготовлению пищи, а столовые и ларьки контролировались комиссией заводского профсоюза, куда входили рабочие и инженеры. Цена в заводских столовых была ниже, чем в городских – опять же из-за хорошего контроля и из-за доплаты на питание заводским профсоюзом. На цены влияло и то, что осенью завод закупал более дешёвые картошку, капусту, другие овощи и продукты, которые хранились до весны на заводских складах.
После обеда Тамара Ивановна проводила меня в архив. Он находился за стенкой, вход был из коридора, рядом с нашей дверью. Я принёс оттуда в отдел несколько папок с чертежами и инструкциями по Волжской ГЭС и до конца дня знакомился с ними.
Дома, после ужина, я рассказал родителям о первом рабочем дне. Они слушали с большим интересом, так как отец работал в производственно-диспетчерском управлении завода, а мама – воспитательницей в заводском детском саду. Младший брат, Вячеслав, окончив техникум, работал на заводе, откуда пошёл служить в ракетные войска.
Первая командировка. ГЭС на Волге
Город Волжский. Икра из таза в пустой гостинице. Самые мощные турбины в Европе. Почему в Норвегии много рыбы. Нерест на Волге. Специальная турбина и лифт для рыбы. Сталинград
Последующие дни я изучал чертежи и документацию и готовился к поездке на ГЭС после майских праздников. Однако, как часто бывает, жизнь внесла свои коррективы. Числа 20 апреля на завод на праздничные дни приехали шеф-инженеры с Волжской ГЭС. Приехали рано, на ГЭС никого из представителей завода не осталось, а работы продолжались на двух агрегатах. Фитерман, поднимаясь по лестнице, увидел одного из приезжих на курительной площадке. Произошёл большой скандал, вследствие которого мне и Печникову Ивану Яковлевичу, довольно пожилому шеф-монтёру, пришлось ранее запланированного срока, 26 апреля, отбыть поездом до Волгограда, бывшего Сталинграда.
29 апреля на автобусе из Волгограда мы прибыли в город Волжский, где остановились в почти пустой гостинице. Когда утром 30 апреля мы появились на ГЭС, главный инженер Штерн Е. П., занятый подготовкой к празднованию 1-го Мая, был сильно удивлён нашему приезду и смог уделить нам только полчаса.
Вернувшись с ГЭС и погуляв по праздничному городу, мы купили в магазине напротив гостиницы батоны, колбасу, сыр, масло, какие-то рыбные консервы, чай, печенье и конфеты. Из спиртного мой коллега купил «маленькую» водки, а я – бутылку красного вина, водку я тогда не пил. Я хорошо запомнил эти покупки, так как они были куплены на мои первые командировочные – 2 рубля 60 копеек в день. Вечером в номере гостиницы мы отметили мою первую командировку и предстоящий Первомай.
Утром Первого мая, когда мы спустились со второго этажа, в пустом вестибюле гостиницы сидели два мужика. Перед ними на столе стоял таз, из которого они ложками ели красную икру, закусывая её чёрным хлебом. Пригласили нас, и мы с удовольствием к ним присоединились. В те времена в Ленинграде красная икра, как и чёрная, ещё продавалась в магазине. Стоила она ненамного дороже сливочного масла, но если её и покупали, то понемногу, грамм по 50-100. Поэтому по праздникам я ел бутерброды с красной икрой, но чтобы из тазика и ложками, и сколько хочешь – так я ел в первый, и в последний раз в жизни.
Много икры мы, правда, не съели – она уже скоро в горло не лезла.
Сразу после праздников с завода на ГЭС приехали шеф-инженеры и конструктор. Продолжился ремонт на турбине № 12 и монтаж опытной турбины № 22, на которой, благодаря лопастям рабочего колеса, изготовленным по новой технологии, удалось поднять мощность на шесть тысяч кВт по сравнению с каждой из предыдущих 20 турбин. То есть, со 109 тысяч кВт до 115 тысяч кВт. Я участвовал в работах на обеих турбинах, и многому научился за месяц командировки у моих старших заводских товарищей и у монтажников треста «Спецгидромонтаж» (сокращённо СГЭМ). Я гордился тем, что участвовал в ремонте гидротурбин, которые были тогда самыми мощными и крупными в Европе. И, конечно, гордился, что они были изготовлены на нашем заводе.
21 агрегат этой ГЭС был смонтирован с 1958 по 1960 год, то есть, всего за три года. Такие в те времена были темпы. Суммарная мощность ГЭС составила 2,5 миллиона кВт, она была самой большой ГЭС в Европе.
По вечерам и в выходные дни я любил гулять по уютному чистому Волжскому, по его широким улицам и зелёным паркам. Город был новый, построенный в связи со строительством ГЭС. Часто я гулял с Сергеем Николаевичем Румянцевым, опытным шеф-инженером, бывшим уже на пенсии, но продолжавшим работать. Человек добродушный и с юмором, он много видел и знал, мне было интересно его слушать.
Однажды, когда я рассказал ему, как ел красную икру ложками, он предложил мне вместе сходить на базар и купить там икры. Так мы и сделали. До работы, часов в 6 утра, пошли на базар и купили там по полулитровой банке красной икры. Стоила одна банка 5 рублей. Чёрную паюсную икру на базаре тоже можно было купить, но стоила она значительно дороже. На базаре было много самой разнообразной обычной и ценной рыбы – от окуней и плотвы до стерляди и осетрины. Всё это ловилось на Волге, в которой рыбы тогда было много.
Надо сказать, что попали мы на Волгу в период нереста. На ГЭС я наблюдал, как разные по размерам рыбины выпрыгивали из воды и по бетону водосливной плотины поднимались на несколько метров, падали вниз и снова выпрыгивали. И так целый день. Вот что значит инстинкт, по которому надо плыть против течения в верховье реки и там метать икру. А здесь мешает плотина, вот и прыгают рыбы вверх-вниз целыми днями.
Конечно, не из-за гидростанций стало меньше рыбы в наших реках. Рыбы стало меньше, в основном, из-за вредных отходов, сбрасываемых в реки и озёра многочисленными предприятиями, в том числе химическими. Да и сельское хозяйство добавляет к этому отходы, стекающие с ферм в реки и озёра. Очистных сооружений строится мало, так как они часто стоят дороже самих предприятий.