Петербургское действо
Шрифт:
— Небось тоже изъ отчаянной компаніи господъ Орловыхъ! подумалъ Державинъ. Изъ-за нихъ проклятыхъ самъ въ отвтъ попадешь.
Между тмъ, тоже поднявшійся офицеръ порывался ршительно войдти въ двери и лицо его было вовсе не забавно, голосъ вовсе не шутливъ. Къ тому же и офицеръ и солдаты были очевидно неподдльные нмцы.
— Я ротмейстеръ голштинскаго войска, сказалъ офицеръ на чисто нмецкомъ язык. Прикажите сейчасъ вызвать камердинера Его Высочества Михеля. Сію минуту…
— Послушайте! замтилъ, на половину понявшій Шепелевъ, онъ не пьянъ ли?
Державинъ объяснилъ прізжему то же подозрніе, по-нмецки спрашивая, что за причина его головнаго убора. Ротмейстеръ настойчиво, силой пролзъ въ переднюю мимо юныхъ часовыхъ, рзко заявивъ, что это не ихъ дло, и что объясненіе всего — тайна, которая касается одного принца.
Разбудивъ храпвшаго лакея, часовые поневол велли ему идти будить главнаго принцева камердинира Михеля.
Парень, по имени ома, съ просонья чуть не принялъ прибывшаго офицера за самаго чорта и перекрестившись, попятился на ларь.
— Ну, ну, небось. Иди будить… сказалъ Державинъ.
Ротмейстеръ, молча и угрюмо, слъ на лавку около окна…
Серебряная миска ярко блестла и переливалась въ два свта: и въ лучахъ свчи и въ лунномъ свт, падавшемъ въ обледенлое окно.
Рейторы почтительно стали у дверей около часовыхъ…
Державинъ и Шепелевъ, очнувшись отъ перваго удивленія и понявъ, что прізжему не до шутокъ, переглядывались, кусая себ губы, и едва сдерживались отъ невольнаго смха.
Вышелъ, наконецъ, позвывая, сонный Михель и, вытаращивъ заспанные глаза, уперся, не подходя близко къ офицеру. Этотъ всталъ и приблизился, Михель ахнулъ и ругнулся по-нмецки, затмъ возопилъ хрипливо:
— Gott! Вы ли это, господинъ Котцау… Was hat man…
Но офицеръ его перебилъ.
— Уведите меня къ себ. Я вамъ все объясню. Теперь, обратился онъ къ рейторамъ, ступайте домой. Скажите, что я остался у Его Высочества. Тамъ, у себя, никому ни слова. Какъ сказано! Слышите!
Рейторы вышли и ухали. Часовые остались въ прихожей и Шепелевъ, упавъ на лари, началъ хохотать, закрывая ротъ руками, чтобъ не огласить хохотомъ спавшій домъ. Державинъ тоже смялся весело…
— Что же это такое? сказалъ, наконецъ. Шепелевъ.
— A вотъ на утро, встанетъ принцъ. объяснится машкарадъ этотъ. Можетъ, это новый шлемъ такой голштинцамъ данъ, острилъ Державинъ. Не даромъ, сказывали, что къ Святой всмъ полкамъ гвардіи перемна мундировъ будетъ. A вдь я эту фамилію что-то слышалъ. Котцау!? И не разъ слышалъ.
— Кострюля, какъ быть должно! выговорилъ. звая, ома, снова укладываясь на лар, и не обращая вниманія на двухъ солдатъ-часовыхъ. Вотъ завтра принцъ нашъ перейметъ. Себ тоже такую наднетъ.
— Это же почему? спросилъ Шепелевъ, переставая смяться и удивленный отчасти той грубостью, съ какой парень отзывался о принц, въ дом котораго служилъ.
— Почему! Этотъ нмецъ нашего каждодневно учитъ,
— Какой нмецъ?
— A этотъ вотъ самый, Котцапый имя-то; вотъ, что въ костролю-то нарядился. Онъ у нашего вотъ третій день бываетъ и обучаетъ его по военному, тотъ глядитъ да перенимаетъ. Что тотъ ни сдлаетъ, а принцъ за нимъ тоже. Ногами топочатъ оба по горниц, что страсть! Ну вотъ теперь этотъ кострюлю вздлъ, а нашъ, стало быть, завтрева ужъ цлый чугунъ нацпитъ… A то и намъ всмъ дворн, по горшку изъ-подъ каши наднутъ. Это врно? О-хо-хо-хо!
— Хорошо вамъ тутъ жить, аль дурно? спросилъ Державинъ, догадавшись по нахальному тону лакея, что онъ не доволенъ житьемъ своимъ.
— Намъ-то?.. Хорошо! лниво выговорилъ ома, поворачиваясь на лар на бокъ, къ нимъ спиной. Ужъ такъ эвто хорошо! мычалъ онъ уже въ стну. Такъ, тоись, хорошо… что, поди, еще лучше вашего.
— A что?
— Нмцы? Что!? Отъ Голштинца не жди…
— Не жди гостинца. Слыхалъ я это…
Въ эту же минуту въ дом зашумли и заходили. Послышался чей-то голосъ, потомъ другой, говорившіе по-нмецки.
— A вдь врно разбудили принца. Стало быть, дло-то важное выходитъ, замтилъ Шепелевъ, и оба юные часовые прислушались.
Къ нимъ по корридору шелъ кто-то, звня шпорами. Они стали на мста, схвативъ съ ларя положенныя ружья.
— Эту ночь видно не посидишь! усмхнулся Шепелевъ.
Въ прихожую вышелъ офицеръ тоже въ мундир голштинскаго войска и обратился къ ближайшему Шепелеву на довольно правильномъ русскомъ язык, но съ иностраннымъ акцентомъ. Это былъ адьютантъ принца, Фленсбургъ. Принявъ Шепелева за простаго солдата, онъ приказалъ ему немедленно розыскать мдника, слесаря или кого бы то ни было съ подпилкомъ и съ разными инструментами.
— Понимаешь, зачмъ. Видлъ? кратко выговорилъ онъ.
— Офицера въ кострюл тоись? отозвался Шепелевъ.
— Да. Ты городъ знаешь, небось, наизустъ. А?.. Знаешь? Найди же скоре и приведи сюда.
— Я города совсмъ не знаю! отозвался сумрачно Шепелевъ… Я сюда недавно и пріхалъ, ночью же и совсмъ можно сбиться…
— Русскій солдатъ по всему! рзко сказалъ Фленсбургъ какъ бы себ самому. Вмсто скораго исполненія приказа офицера — болтовня. Ну не знаешь города — такъ поди узнай, а чтобы чрезъ полчаса слесарь былъ здсь! начальственнымъ голосомъ прибавилъ онъ. Но постепенно вглядываясь въ изящную фигуру и красивое лицо Шепелева, онъ прибавилъ мягче: — изъ дворянъ что ли?
— Да-съ.
— Ну, пожалуйста, будьте такъ добры, сдлайте это для принца. Тутъ несчастіе… Глупая дерзость. Надо скоре помочь… Это не обязанность часоваго, но этихъ животныхъ послать нельзя! показалъ Фленсбургъ на сладко уже храпящаго ому. Пойдетъ, провалится и ничего не найдетъ до утра. Пожалуйста Его Высочество приказалъ…
— Я бы очень радъ, отозвался Шепелевъ, поглядывая на Державина, который осторожно отошелъ въ сторону. Но я не ручаюсь, что найду ночью слесаря, не зная города.