Петуния Дурсль и совиная почта

Хаджибаева Полина

"Да что вы?!" — мысленно усмехнулась Петуния.

Кстати, группироваться при падении ее учили отнюдь не в Хогвартсе. Этому она тренировалась в Швейцарии, прежде чем попробовать кататься на лыжах. Как хорошо, что тренер Мюллер заставил Питти довести этот рефлекс до автоматизма.

— Надо написать ее маме! Я так виноват! — убивался Альбус.

— В чем же, мистер Поттер? Мы отчетливо слышали, как мисс Дурсль сказала "Скорпи", явно подозревая в своем падении вашего небезызвестного друга Малфоя.

— Что? Профессор Спраут,

вы не поняли… — начал оправдываться Скорпиус, но его перебил властный мужской голос, кажется, профессора Нотта, учителя зелий:

— Профессор Спраут, очевидно, не знает, что мистер Малфой ввиду тесного общения с мистером Поттером так же частенько видится и с мисс Дурсль. Думаю, мисс Дурсль звала мистера Малфоя отнюдь не потому, что он виноват в ее падении, а по другим причинам.

— И по каким же? — запыхаясь, спросила профессор Спраут. — Что мне писать в письме родителям бедной девочки? Магглам!

После этого признания начался форменный галдеж. Питти услышала, как мадам Хуч дает свисток и объявляет перерыв. Она не сразу уловила тот факт, что игра все это время официально не останавливалась. "Волшебники точно сумасшедшие" — Казалось, даже мысли заставляли чувствовать боль во всем теле. Но потом выяснилось, что ребра просто болят при каждом вдохе и выдохе. Петунии почудилось, что ее насадили на раскаленные вилы.

— Больно, — кое-как собрав силы, пожаловалась она.

— Нюня.

Этот голос Петуния узнала сразу. Роза Грейнджер-Уизли. И тут же, в ту самую секунду, как суетливая мадам Помфри, наконец, навела обезболивающие чары, Питти вспомнила, на каком ряду почувствовала подножку и полетела с лестницы.

— Она, — прошептала Питти, пытаясь вырвать безвольную правую руку из ладоней целительницы и указать на рыжую недокузину.

Роза отошла на шаг, уперевшись спиной в Джеймса, одетого в бордовую квиддичскую форму, который с таким же напугано-бледным лицом, что и у Альбуса со Скорпиусом, глядел на Петунию. На долю секунды девочку это даже позабавило: она нашла, что сблизит отдаляющихся братьев, для этого всего лишь пришлось сломать пару ребер.

— Девять, — сказала мадам Помфри недовольно, будто винила в чем-то больную, — девять ребер сломаны!

— Ну или девять, — закончила Петуния вслух свою мысль. Почему-то слишком многое ее в эти минуты пробивало на смех. Это начинало беспокоить. Боль отступала, давая силы на то, чтобы дышать и думать. Она попыталась сесть, но твердая рука целительницы остановила ее.

— Я еще не закончила. Не двигайтесь, а то отращу вам лишнего…

— О боже!

— Не тревожьтесь, тут хватит простого "Эпискей", — сказала мадам Помфри так, будто Питти должна была понимать, что это значит.

А затем она несколько раз произнесла это заклинание, направляя палочку на разные участки тела ученицы. Петуния слышала хруст, но под воздействием обезболивания не чувствовала решительно ничего. Кроме, разве что, отвращения.

Звук был тошнотворный.

Мадам Хуч поспешила возобновить игру, пока дождь затих. Мячи и метлы вновь взлетели в воздух. Многие зрители вернулись на трибуны. Вокруг Петунии осталось человек десять, большая часть из ее Дома, а так же Скорпиус и Альбус. Джеймсу пришлось вернуться на поле. Ну и Роза, взявшаяся вдруг за плечо кузена, прожигала девочку васильковыми глазами.

Учителя, будто не видя переполоха, что-то обсуждали. Питти увидела, что профессор Лонгботтом взял Розу за плечи, будто боясь, что она сбежит. Но решительная девочка только краснела и трясла головой, явно не признавая свою вину. Она смотрела на Ала и что-то говорила, может быть, оправдывалась.

Откуда ни возьмись появился мальчик, встреченный Петунией в совятнике, Джордан. Он громко сказал:

— Просто проверьте ее палочку!

— Ну и пожалуйста! — вскричала Роза, резким рывком вытаскивая палочку из кармана мантии.

Петуния тем временем уже совсем оправилась и с помощью целительницы поднялась на ноги. Голова немного кружилась. В основном от осознания того, что за десять минут ей вылечили девять сломанных ребер, трещину в бедре, сотрясение и вывихнутую руку. "Все-таки магия чего-то да стоит!" — хотела сказать девочка вслух, но не решилась.

Она заметила, как недоуменные профессоры отпускают Розу, которая дерганной походкой возвращалась на трибуну, где ее ждала встревоженная Мари-Виктуар.

А Альбус и Скорпиус подошли к ней.

— Ты как? Досмотрим игру? — спросил кузен.

— Нет уж. Не обижайтесь, но я пойду.

— Я провожу ее, мадам Помфри, — вмешалась неожиданно возникшая староста, та самая, за которой Питти и хотела уйти, когда только собиралась это сделать.

— И я, — вклинилась Клементина.

— Хорошо, девочки. Мисс Дурсль, вы можете чувствовать слабость и головокружение пару дней, а так же кости могут ныть, будто ушибленные. Эти симптомы нормальны. Но если будет что-то кроме этого, живо летите ко мне в больничное крыло. А вы, девочки, проследите, чтобы мисс Дурсль выпила много чего-нибудь сладкого. И пускай поспит.

— Прослежу, — кивнула староста.

— Умница, мисс Свифт. А вы, мисс Дурсль, выше нос. Все обошлось! — И довольная собой мадам Помфри поспешила на первый ряд трибуны, чтобы досмотреть игру.

— Почему Розу отпустили? — спросила Петуния у кузена, когда женщина отошла.

— Ее палочку проверили. Она не ставила тебе подножку.

Питти не стала вдаваться в подробности, как это работает. И не стала говорить, что подножку можно поставить не только посредством волшебства, но и вполне себе физически, ведь Роза сидела не с краю. Только если она, перегнувшись через Мари-Виктуар и еще пару человек, попросила девочку, что сидела на последнем месте, сделать это. Петуния в такой расклад и сама не верила.