Пир теней

Рид Анви

— Ты что творишь? Позоришь меня!

Его глаза округлились, когда он увидел Юстина, обнимающего собаку.

— Простите меня, мой король.

— Незримый меня ослепи, ты упустил оленя, потому что пошел спасать эту глупую шавку?!

Та быстро завиляла хвостом, и Юстин сильнее прижал ее к себе.

— Простите меня, мой король.

— Сейчас сюда прискачут лорды, как мне им в глаза смотреть?! Как ты посмел так унизить меня перед другими?

— Простите меня, мой король.

— Да что ты заладил: «Простите, простите». Встань и объяснись.

Король

был рассержен. Он топтался на месте и, кажется, был готов швырнуть Юстина в колючий кустарник.

— Я не мог не помочь. Простите ме… — Юстин не договорил, перехватив злой взгляд Адера.

Юноша поднялся с земли и отряхнул грязные брюки, а собака села рядом с его ногами. Кажется, она нашла себе нового хозяина.

— Как только вернемся в замок, я прикажу убить эту псину!

— Нет! Мой король, прошу вас, не надо.

— Она бесполезна! Из-за нее ты сорвал мне охоту.

— Она не бесполезна. — Юстин развернулся и указал на кустарник.

Чуть дальше из шипов торчали желто-красные перья. Юстин обошел этот небольшой куст и, встав с его обратной стороны, остановился. Король внимательно наблюдал за ним.

— Шиа напала на след…

— Ты ей уже и кличку дал? Незримый… — Адер схватился за голову.

— Напала на след фазана: редкого, необычного, диковинного. — Юстин сел на корточки и вновь запустил руки в колючий кустарник.

Фазан, как и гончая, застрял в зарослях. Все это время он молчал: видимо, уже ослаб от глубоких ран. Но сейчас, заметив тянущегося к нему Юстина, громко заклекотал.

— Эту птицу редко увидишь в лесах Эверока. Шиа нашла золотого фазана.

Глаза короля округлились, а Юстин наконец достал добычу. Фазан был невероятно красив: длинный хвост и ярко-красное оперение. На солнце он блестел, словно драгоценный слиток, привлекая к себе внимание Адера.

— Не убивайте гончую, прошу вас. Оленей много, а золотой фазан — один.

Король тоже обошел кустарник, цепляясь плащом за шипы, и, бережно перехватив птицу, рассмотрел находку получше.

— Сокровище… — Его глаза блестели. — Хорошо. Пусть собака живет.

— Мой король, простите меня. Я, кажется, не создан для охоты: не могу убивать животных. Мне от этого лишь больно и грустно.

Тут к ногам Юстина подбежали и другие гончие, а за спиной короля верхом на лошадях появились уже недовольные лорды.

— Это ты меня прости, мой мальчик. И я горд, что ты вырос именно таким. Когда-нибудь сядешь на трон вместо меня, и я буду счастлив и спокоен. Уверен: благодаря твоей доброте люди будут жить в мире и безопасности. Ты поспешил спасать собаку — значит, точно не бросишь мой народ.

Адер похлопал его по спине, и Юстин низко поклонился ему.

— Вы только посмотрите, какую птицу поймал мой преемник! — обратился король к лордам. — Надо залечить ее раны и приготовить роскошную клетку. Теперь это чудо будет жить во дворце.

Когда

лучи закатного солнца погасли над Эвероком, короля и королеву оставили в склепе, усеянном георгинами. Светлая церковь похоронила их со всеми почестями и подготовила к встрече с олхи. Их души не были грешными. Сэтхи, которые сейчас слились с тенью Юстина, оказались неправы, и он отказывался им верить. Адер и Иола были хорошими людьми, и он точно знал, что они не заплутают в темноте, пока будут идти к своей святой, потому что Эвер осветит им дорогу.

Юстин поймал себя на мысли, что не знает, где похоронят его самого, когда он умрет. Это семейный склеп королевской семьи Бартлетт, а его настоящие родственники бедствуют где-то в Арасе. Последние четыре дня Юстин часто думал о смерти, но он был настолько труслив, что мысли оставались лишь мыслями. Он ненавидел себя за все, что сделал: за свою слабость и доброту — и больше не хотел быть таким, как прежде. А тени, чувствующие это, ликовали.

Так странно. Вчера вечером похоронили семью Бартлетт, а сегодня до заката солнца коронуют Юстина. Как к этому отнесутся эверчане? Хорошим ли королем он будет? Как станет править страной и народом? Юстин не знал, но надеялся, что Сэльмон и другие близкие к короне люди помогут ему.

Слуги под присмотром советников с самого утра готовили к торжеству тронный зал, швеи снимали мерки для новой мантии, повара приносили на пробу изысканные блюда, из которых нужно было выбирать что-то для праздничного пира. Все были встревожены и не понимали, как им одновременно и скорбеть, и радоваться. И Юстин не понимал.

— Наш щенок станет королем. Готов к этой ноше? — Гнев, витавший в углу комнаты, нагнетал обстановку.

Юстин промолчал. Он был к этому не готов.

— А что делать с рыжей девкой, придумал? Где искать, как убивать?

— Я не знаю. Ничего не знаю, — Юстин говорил правду.

Он, кажется, уже начал забывать, как это — не лгать. Все четыре дня ему приходилось увиливать от прямых ответов и изворачиваться, обманывать всех и каждого. Он запутался и очень от этого устал. Юстин понимал, что это никогда не кончится и с каждым днем будет только хуже. Пора брать все в свои руки.

— Помогите мне, — обратился он к сэтхам.

— Что, понравилось чувствовать себя уверенным и всемогущим? — Тщеславие близко подлетело к нему, обдавая холодным густым воздухом.

— Понравилось, — сказал он правду.

Тени засмеялись, и по мокрой спине Юстина побежали мурашки.

— Впуская нас в себя, ты рискуешь, ягненочек. Ты больше не будешь собой. Твои мысли станут нашими, а наши — твоими. Ты вберешь в себя лучшие наши качества, и только тебе решать, как ими распоряжаться.

— Я устал быть слабым. — Юстин спрятал лицо в ладонях. — Не могу больше думать, не хочу больше плакать. Не знаю, что мне делать. Как искать Далию, каким образом править страной и вернуть сестру. Помогите мне, прошу вас.