Пир теней
Шрифт:
Далия опешила, но сделала то, о чем ее попросили.
— Талия есть, длинные волосы, милый носик, большие губы и сиськи… Ох, хороши!
Далия сильно смутилась, было видно, что ей неловко, и она спряталась за спину Эвона. Казалось, она вот-вот заплачет.
— Ты ее осмотрел? Она уже спала с мужчинами или мне предлагать ее женщинам?
— Муди, нужно поговорить. — Эвон оборвал его, потому что услышал, что Далия всхлипнула.
Все-таки заплакала. Бедная девочка.
Муди сел на небольшой диван, который заскрипел под его весом. Он похлопал
— Ты будешь злиться, но я знаю, что делаю и что предлагаю. Далия из Эверока. Она работала в разыскном отряде, — соврал он.
— Да плевать мне на это! Ближе к делу.
— Ты же хочешь найти убийцу Нэлин?
— Разумеется.
— Так вот, пусть Далия сделает эту работу. Никто с этим лучше не справится.
— Нет, она будет луксурией. На ее красоту сейчас пол-Схиалы сбежится. Не хочу терять такие деньги.
— Ты потратишь больше денег на новую луксурию, если убийца вновь к нам вернется. — Эвон поймал Муди на крючок и медленно тянул, впившись острием ему в нёбо. — Убийства приведут в «Блажь» местных стражников, и тогда тебя оштрафуют за то, что не платишь налоги.
Муди потер пальцами уставшие глаза и вытер мокрый лоб краем рубашки. Он смотрел то на Эвона, то на Далию и все пытался сделать выбор. Может, даже мысленно считал убытки, которые он потерпит, если выберет одну из сторон.
— Ладно… ладно. Ты прав, но потом, как только убийца будет найден, она станет шлюхой, и я буду продавать ее богатеньким клиентам.
— Договорились.
— Все, приступайте. Чем быстрее, тем лучше.
Стоило им выйти из кабинета Муди, как Далия остановила Эвона, аккуратно потянув его за рукав. Обернувшись, он увидел ее растерянное, испуганное лицо.
— Я не хочу быть луксурией…
По щекам Далии текли слезы. Эвон не знал, каким образом им искать убийцу, не представлял, как ее успокоить и обнадежить. Ему казалось, что он уже и так много для нее сделал, но она этого не понимала. Слышала то, что хотела слышать, и выбирала лишь страх, а не борьбу.
— Поиски преступника могут затянуться. К тому времени за тобой уже приплывут твои родители и возлюбленный. Поверь, лучше ходить по Схиале и опрашивать людей, чем ублажать их в одной из спален. Ты согласна?
— Д… да.
— Умница. А теперь вытри слезы и пойдем подумаем, как нам быть и с чего начать.
Далия отвернулась от него, чтобы привести себя в порядок. Вытерев слезы рукавом рубашки, она помахала рукой, пытаясь высушить мокрые дорожки на щеках. Эвон же опять, как болван, стоял и смотрел ей в спину. Ждал, пока она успокоится. Он не любил плачущих людей, и ее нытье начинало действовать ему на нервы. Девушка наконец развернулась.
— Эвон, можно перед этим я напишу письмо?
— Конечно, я дам тебе чернила и бумагу.
Глава 16.
Дорогой Юстин!
Я жива, со мной все хорошо. Жду вас на Схиале. Надеюсь, вы уже плывете за мной на нашем большом корабле, но если вдруг ищете меня во Фране, то поторопитесь. Хоть я и в надежных руках, но все равно очень хочу домой. Сейчас мне помогает Эвон, к сожалению, я не знаю, из какого он рода и какому олхи поклоняется, но он добр ко мне. Не переживай.
Любовь моя, свет мой, солнце мое! Я очень скучаю и виню себя каждый час за то, что не дождалась тебя тогда, в праздничную ночь. Я не знаю и не помню, что случилось, но плата за мою ошибку оказалась непомерно высока. Я молюсь святой Эвер и прошу простить меня.
Мысли о тебе, твоих объятиях, поцелуях и нашей близости дают мне надежду. Скорее хочу прикоснуться к тебе вновь. Я люблю тебя, Юстин Мао, и жду.
Передай маме с папой, чтобы они поторопились.
Мне тут не по себе. Страшно и одиноко.
Твоя Далия.
Глава 17. Юстин
В спальню вошли слуги и принесли Юстину новую, сшитую специально для него мантию. На мраморном бюсте поодаль уже красовалась его корона: золотая, обрамленная бриллиантами, с красиво переплетающимися между собой бутонами, она вызывала неподдельное отвращение у теней.
— Незримый, что за безвкусица? — Похоть витала вокруг нее и с презрением осматривала то, что ей так не нравилось. — Корона должна быть устрашающей, такой, чтоб на нее смотрели и в дрожь бросало.
— Ты лучше глянь на эту бело-голубую тряпку. — Гнев издал похожий на позыв рвоты звук и отлетел подальше от мантии. — Он что, заяц, перевязанный подарочной ленточкой?
— Это цвета Эверока, — пояснил Юстин. — Цвета ясного неба и ослепительного солнца. Символы совершенства, возвышенности и душевной чистоты. Сама святая Эвер наделила их таким смыслом.
Юстин поправил праздничную рубашку, украшенную голубой вышивкой. Большой круг начинался у шеи, располагаясь на всем воротнике, и, словно лучи, спускался прямыми полосами вниз, к животу. Юноша все еще пытался принять, что в его голове витают не только собственные мысли, но и размышления Тщеславия. Это было ему непривычно и странно, но чувства спокойствия и собственного совершенства вселяли в Юстина уверенность.
— Эвер всегда была такой: считала себя лучше других. Самая чистая, превосходная, совершенная. Что в ней нашел Сэтил? Не понимаю. По-моему, так она мерзкая выскочка.