Питер - Москва. Схватка за Россию

Пыжиков Александр Владимирович

Нарастающее не по дням, а по часам общественное движение не замедлило объявить своей крупной победой издание указа от 12 декабря 1904 года, которым власть провозгласила начало политических реформ в стране. Повсюду развернулись дискуссии по этой животрепещущей теме, особенно в Москве, утверждавшейся в роли оппозиционного центра. В домах Ю.А. Новосильцева, князей Павла и Петра Долгоруких, неподалеку от храма Христа Спасителя, регулярно собирались земцы: обсуждали переустройство страны, устраивали земские съезды, на которые более правые дворяне-земцы уже перестали являться [305] . Подобные мероприятия проводились и в купеческих особняках. Как сообщали очевидцы, «масса людей захвачена этим, везде и всюду только и разговоров, что об этих собраниях» [306] . Среди интеллигенции популярностью пользовались встречи у известной купчихи В.А. Морозовой на Воздвиженке. Будущий кадет А.А. Кизеветтер вспоминал, что «этот дом вообще играл важную роль в общественной жизни», либеральная профессура и журналистика многим были ему обязаны [307] . Ежедневно сюда стекалось до трехсот человек, которые вели не только теоретические дебаты, но и планировали создание комитета пропаганды с целью свержения самодержавия. В стенах этого дома раздавались призывы вынудить Николая II отречься от престола с передачей прав малолетнему наследнику, а в случае отказа – истребить царскую фамилию [308] . В мае 1905 года здесь прошел учредительный съезд Союза союзов. Лидеры земского движения считали, что на Воздвиженке собирались, как деликатно выразился князь П.Д. Долгорукий, «элементы с наиболее отзывчивым темпераментом... до последнего времени воспитывавшиеся на конспиративных нелегальных организациях» [309] . Еще одно излюбленное место радикальной

публики – особняк М.К. Морозовой (невестки В. А. Морозовой) на Смоленском бульваре. [310] Здесь проявили себя многие известные в будущем деятели Государственной думы. Тут же состоялась и громкая политическая дуэль П.Н. Милюкова и А.И. Гучкова по польскому вопросу, ставшая впоследствии «первой чертой водораздела между кадетами и октябристами» [311] .

305

См.: Оболенский В.А. Моя жизнь. Мои современники. Париж, 1988. С. 285.

306

См.: Выписка из полученного агентурным путем письма к А. Самойловой в г. Казань. 1 апреля 1905 года // ГАРФ. Ф. 102. ОО. 1905. Д. 1000. Л. 9.

307

См.: Кизеветтер А.А. На рубеже веков. Воспоминания. М., 1997. С. 168.

308

См.: ГАРФ. Ф. 63. 1904. Д. 806. Т. 2. Л. 10.

309

См.: Съезд «Союза земцев-конституционалистов» в Москве. 9-10 июля 1905 года //Либеральное движение в России. 1902-1905 годы. М., 2001. С. 364.

310

См.: Донесение Московского градоначальника в Департамент полиции. 29 апреля 1905 года // ГАРФ. Ф. 63. 1904. Д. 806. Т. 2. С. 43, 72-73.

311

См.: Милюков П.Н. Воспоминания. Т. 1. С. 282.

Царизм начал движение в сторону трансформации абсолютной монархии в конституционную – весной-летом 1905 года это ни у кого не вызывало сомнений. Но отношение к этому повороту в разных слоях общества было далеко не одинаковым. Правительство собиралось идти навстречу тем, кого устраивал конституционно-монархический сценарий развития страны, и одновременно выдавливать на политическую периферию остальные группы. Один из идеологов такой модели поведения власти, Д.Ф. Трепов, любил повторять:

«революция не страшна, когда ее делают революционеры, но становится опасной в случае присоединения к ней умеренных элементов, которые всем существом своим должны стоять за существующий государственный порядок» [312] .

312

См.: Бельгард А.В. Воспоминания. М., 2009. С. 228.

Поэтому речь шла о вовлечении в правительственный конституционный проект участников земского движения и профессуры. Этим высокообразованным слоям давалось понять, что их заветные либеральные чаяния осуществимы только при взаимодействии с властью. Иначе говоря, их подлинным союзником выступает именно власть, а не те деятели, которые предпочитают внутригосударственную конфронтацию с малопредсказуемыми последствиями. И надо заметить, что у многих сторонников либеральной идеологии весной-летом 1905 года сотрудничество с правительством отторжения не вызывало: вооруженные методы выяснения отношений с властью в земской и профессорской среде явно не пользовались популярностью.

Остановимся на малоизвестных фактах, свидетельствующих о желании властей и оппозиционных сил нащупать точки взаимодействия. В мае-июне князь Андрей Ширинский-Шихматов (его родной брат Алексей недолгое время в 1906 году был обер-прокурором Св. Синода) по протекции сестры императрицы Елизаветы Федоровны (вдовы убитого в феврале великого князя Сергея Александровича) получает высочайшую аудиенцию. Он обстоятельно информирует Николая II об общественных настроениях в Первопрестольной. В итоге ему поручается отвезти в Москву собственноручное письмо государя и посоветоваться там с некоторыми видными деятелями по поводу составления проекта конституции. Он проводит ряд встреч, на которых присутствовали Д.Н. Шипов и другие земские представители [313] . Поручение этой специальной миссии А.А. Ширинскому-Шихматову явно неслучайно: другой лидер московской либеральной общественности проф. С.А. Муромцев испытывал к нему большее личное расположение (в свое время Муромцев даже сватался к сестре князя, но получил родительский отказ; привязанность к своей возлюбленной он сохранил до конца жизни) [314] . Однако переговоры Ширинского-Шихматова по конституционным проблемам не получили развития: их содержание получило огласку через зарубежную прессу, что вызвало недовольство в верхах. Тем не менее вариант проекта Основных законов, подготовленный земцами и профессорами, увидел свет. Известно, что это стало упреждающим действием на ожидающееся обнародование проекта конституции с совещательной думой, который разрабатывался у министра внутренних дел А.Г. Булыгина. Как откровенно признавался И.И. Петрункевич, было «важно заменить чем-нибудь проект Булыгина» [315] .

313

См.: Графиня Комаровская Е.А. Воспоминания. М., 2003. С. 144-145.

314

См.: Там же. С. 60-61.

315

См.: Общероссийский съезд земско-городских деятелей в Москве. 6-8 июля 1905 года // Либеральное движение в России. 1902-1905 годы. М., 2001. С. 277.

Суть проекта Муромцева и его соавторов также сводилась к эволюционному переходу от абсолютизма к конституционной монархии. В нем предусматривалось учреждение Государственной думы, состоящей из двух палат: народного представительства и земской. Если первая избиралась бы всем населением страны, то вторая – земскими губернскими собраниями и городскими думами. В этом контексте монархическая власть приобретала ограниченный характер, но в то же время выступала верховным гарантом права и законности [316] . Как опытный юрист, Муромцев пытался сочетать стремление к коренным реформам с умеренностью при обсуждении тактических вопросов [317] . Он подчеркивал: после государя первое лицо в государстве – председатель Государственной думы. Особое отношение было у него к провозглашению политических прав личности и общества; соответствующий раздел проекта разработан подробно и тщательно [318] . Московские либеральные круги высоко оценивали появление проекта, поскольку его наличие лишало власть монополии на инициативу при трансформации неограниченной монархии в конституционную. Конечно, оппозиция жаждала закрепить роль инициаторов преобразований и посредников между старой и новой Россией за собой [319] . Но позднее, в эмиграции, некоторые видные оппозиционные деятели той поры невысоко оценивали свою правовую работу в сравнении с работой либеральной бюрократии. Например, В.А. Маклаков спустя двадцать с лишним лет откровенно указывал на беспомощность общественности и непригодность «тех собственных конституций, которые она в составе лучших своих сил приготовила» [320] . Хотя современные исследователи именно проект Муромцева считают теоретической основой последующего конституционного движения в России [321] . Примечателен такой факт: в 1905-1906 годах, когда возникла практическая потребность в наработках конституционной мысли, Государственная канцелярия выпустила специальное издание по этой проблематике. В нем содержались обширные выдержки из трудов А.Д. Градовского, Н.М. Коркунова, Б.Н. Чичерина, а вот работы поборников общественного либерализма из московских ученых и правоведов там отсутствовали [322] .

316

См.: Там же. С. 279-280, 286.

317

См.: Из записок Ф.А. Головина // Красный архив. 1933. №3. С. 143.

318

См.: Записки Ф.А. Головина // Красный архив. 1926. №6. С. 132.

319

См.: Тыркова-Вильямс А. На путях к свободе. Лондон. 1990. С. 246-247.

320

См.: Маклаков В.А. Власть и общественность на закате старой России (Воспоминания современника). Париж, 1936. Т. 3. С. 558.

321

См.: Медушевский А.Н. Сергей Андреевич Муромцев // Российские либералы. М., 2001. С. 277.

322

См.: Самодержавие. История, закон, юридическая конструкция. Б. м., б. г.

И все же нельзя сказать, что либеральная бюрократия начала XX века игнорировала

московское конституционное творчество. К примеру, с ним посчитал нужным ознакомиться патриарх государственного либерализма Д.М. Сольский. Его продолжительная беседа с тем же Муромцевым состоялась 3 июля 1905 года, накануне очередного земского съезда, где рассматривался его проект Основного закона. Непосредственным организатором встречи выступил директор знаменитого петербургского Александровского лицея А.П. Саломон: он хорошо знал Муромцева, с 1898 года читавшего в лицее курс по гражданскому праву [323] . С другой стороны, еще лучше Д.М. Сольскому был известен Саломон: он приходился племянником уже покойному министру народного просвещения А.В. Головину – либеральному деятелю эпохи Александра II. На Муромцева встреча произвела большое впечатление, он оценил своего собеседника как человека, «искренно преданного делу народного представительства и достаточно просвещенного в области конституционных вопросов» [324] . Сольскому также не могло не импонировать решение московских авторов конституции придать ей консервативный характер: группа Муромцева стремилась обеспечить органичное включение подготовленного Основного закона в общий законодательный свод империи. Конечно, не осталось незамеченным, что отдельные фразы ключевой статьи проекта о государственном устройстве взяты не только из постановления земского съезда, но и из Рескрипта от 18 февраля 1905 года [325] . Неудивительно, что труд Муромцева и его соавторов оказал влияние на текст правительственных Основных законов, правда, не в такой степени, как хотелось бы самим земцам [326] . Видимо, поэтому соратник С.А. Муромцева Ф.Ф. Кокошкин, оставивший любопытные воспоминания, утверждал задним числом, что Сольский, при всей своей симпатии к земскому движению, не мог побудить правительство пойти ему навстречу [327] . Этот вывод Кокошкина спорен, поскольку последующие события вокруг земских съездов свидетельствуют как раз об обратном: Сольский оказывал им большую поддержку.

323

См.: Милюков П.Н. С.А. Муромцев. Биографический очерк // Сергей Андреевич Муромцев. Сб. статей. М., 1911. С. 44.

324

См.: Там же.

325

См.: Кокошкин Ф.Ф. С.А. Муромцев и земские съезды //Там же. С. 224-225.

326

См.: Там же. С. 227.

327

См.: Там же. С. 226.

Вспомним, в какой сложной обстановке проходил земский съезд 6-8 июля 1905 года, где и обсуждался, и был принят проект Муромцева. Открытию съезда препятствовала администрация города, заседание было фактически запрещено московским генерал-губернатором А.А. Козловым. На квартиру Ф.А. Головина, где заседало оргбюро, явилась полиция; в день открытия съезда в особняк князей Долгоруких тоже пожаловали полицейские наряды; у ряда участников съезда прошли обыски. Власти опасались, что собрание провозгласит себя учредительным и приступит к формированию альтернативного правительства [328] . Ф.А. Головин – будущий председатель II Государственной думы – посетил Козлова, дабы выразить свое возмущение действиями полиции. Но тот в свое оправдание сослался на петербургское начальство.

328

См.: ГАРФ. Ф. 102. ОО. 1905. Д. 1000. Ч. 1. Т. 2. Л. 48.

куда и просил адресовать жалобы. Вместе с тем, видимо в знак сочувствия, он дал явно неслучайный совет: обратиться в столице к Д.М. Сольскому [329] . Головин, который уже много слышал хорошего об этом высокопоставленном сановнике от Муромцева, именно так и поступил. Встреча полностью оправдала его ожидания. Сольский долго расспрашивал его о земском движении, интересовался съездами и настроениями участников, выразил свое позитивное отношение к законодательному представительству. О конкретной жалобе, с которой и пришел к нему Головин, он обещал поговорить с государем [330] . Головин возвратился в Москву преисполненный энтузиазма: полиция зафиксировала несколько частных совещаний земских и городских деятелей, где активно обсуждалась его петербургская встреча [331] . Последствия визита не заставили себя долго ждать. Уже 15 июля 1905 года Первопрестольная получает нового генерал-губернатора П.П. Дурново. (Правда, в молодости, в начале 70-х годов XIX века, он уже был московским губернатором, отметившись громким конфликтом с городским головой купцом И.А. Ляминым.) В мемуарах Витте прямо говорится, что это назначение состоялось благодаря протекции Д.М. Сольского, который покровительствовал Дурново (и в частности, обеспечил его вхождение в Государственный совет). Заметим, что новый московский генерал-губернатор имел устойчивую репутацию либерала [332] , и она оправдалась уже 3 августа 1905 года – во время его официального представления в должности. П.П. Дурново много говорил о готовящейся конституции, о народном представительстве и призвал всех оказать поддержку новым начинаниям правительства [333] . Лично он такую поддержку продемонстрировал: во время службы Дурново в Москве прекратилось давление на земцев. Так, подготовка и проведение их очередного съезда в середине сентября 1905 года впервые обошлись без каких-либо эксцессов, что не осталось незамеченным устроителями мероприятия [334] .

329

См.: Из записок Ф.А. Головина // Красный архив. 1933. № 3 (58). С. 146.

330

См.: Там же.

331

См.: Докладная Отделения по охранению общественной безопасности и порядка в г. Москве в Департамент полиции. 27 июля 1905 года // ГАРФ. Ф. 102. ОО. 1905. Д. 1000. Ч. 1. Т. 2. Л. 113.

332

См.: Витте С.Ю. Воспоминания. Т. 2. С. 549.

333

Си:. Джунковский В.Ф. Воспоминания. М., 1997. Т. 1. С. 67.

334

См.: Кокошкин Ф.Ф. С.А. Муромцев и земские съезды // Сергей Андреевич Муромцев. Сб. статей. С. 240.

Столь же важным для земского движения, как назначение П.П. Дурново, оказался визит в Москву сенатора К.3. Постовского. Он был послан по высочайшему повелению для выяснения обстановки после июльского съезда. Николая II встревожило оглашенное на нем обращение земцев к населению. К тому же существовала опасность сближения земских кругов с революционными элементами. Заметим, что Постовскому были даны четкие указания: не устраивать ни допросов, ни тем более преследований [335] , – и общение получилось вполне благожелательным. Один из земцев, В.И. Вернадский, писал:

335

См.: Земцы и сенатор Постовский // Освобождение. 1905. 18(5) сентября. С. 506.

«"Постовский и его помощники" убедились в полной нашей легальности. В действительности из всех ныне существующих политических групп мы как раз являемся наиболее умеренными в форме нашей деятельности, а по программе своей представляем настоящую государственную группу» [336] .

Такую самооценку, прозвучавшую из уст видного съездовского деятеля, следует признать вполне справедливой. Примечательно, что земцы решили до окончания миссии сенатора воздержаться от какой-либо активной политической деятельности: если вдруг она будет расценена как незаконная, участники съездов могут лишиться возможности быть избранными в думу [337] . По поводу обращения к народу, так встревожившего власть, земские деятели уверяли, что оно преследовало единственную цель – успокоить народ. С долей обиды они указывали на воззвания к тому же русскому народу, которые беспрепятственно распространялись господами Шараповыми и Грингмутами (редактор промонархической газеты «Московские ведомости») [338] . Вообще приверженцы либерализма старались не отставать от ура-патриотической пропаганды: к примеру, прием земской делегации Николаем II они сделали поводом для целой агитационной кампании. Десятки тысяч печатных сообщений о высочайшей аудиенции распространялись по губерниям, а кое-кто, как, например, князь П.Д. Долгорукий, лично объезжали волости в Московской губернии, чтобы поведать крестьянству эту радостную весть [339] .

336

См.: Выписка из письма В.И. Вернадского к Е.А. Короленко в Петербург. 27 июля 1905 года // ГАРФ. Ф. 102. ОО. 1905. Д. 1000. Ч. 1. Т. 2. Л. 160.

337

См.: Докладная записка Отделения по охранению общественной безопасности и порядка в г. Москве в Департамент полиции. 29 июля 1905 года // ГАРФ. Ф. 102. ОО. 1905. Д. 1000. Ч. 1. Т. 2. Л. 159-159 об.

338

См.: Письмо И.И. Петрункевича к сенатору К.3. Постовскому // Архив русской революции. Т. 21. С. 459.

339

См.: ГАРФ. Ф. 102. 00. 1905. Д. 1000. Ч. 1. Т. 2. Л. 69, 165.