Питер - Москва. Схватка за Россию
Шрифт:
«"Комиссия Сольского" – это было какое-то нарицательное слово: стоило возникнуть какому-нибудь более или менее сложному вопросу в области финансов, кредита, государственной экономии, а впоследствии – и государственного строительства вообще – и тотчас для его рассмотрения образовывалась высшая комиссия или комитет из министров и других сановников под непременным председательством графа Д.М. Сольского. К этим комиссиям относились с особым уважением ввиду авторитета их председателя, мнение которого имело обыкновенно решающее значение» [251] .
251
См.: Покровский Н.Н. Комитет министров и его канцелярия в 1890-х годах // РГАЛИ. Ф. 1208. Оп. 1. Д. 39. Л. 9.
Компетентность Сольского была настолько высока, что представители ведомств старались узнать его мнение до начала заседаний: благодаря этому упрощалось решение самых спорных и сложных вопросов [252] . Будучи крупным государственным деятелем, Сольский всегда действовал в соответствии со своими либеральными предпочтениями. А потому в начале XX века именно он символизировал преемственность с эпохой правительственного либерализма Александра II. Заметим, что Сольский выступал за введение конституционных начал в государственную практику исключительно по доброй воле императора и постепенно. Он понимал непригодность для российских условий иных путей продвижения в сторону конституционализма.
252
См.: Коковцов В.Н. Обрывки воспоминаний из моего детства и лицейской поры. М., 2011. С. 251-252.
Таких
253
См.: Короленко В.Г. История моего современника. Т. 7. С. 147-148 // Короленко В.Г. Собр. соч.: В 10 т. М., 1954-1956.
В течение девяти лет В.К. Плеве занимал важнейшую должность государственного секретаря и на заседаниях Государственного совета находился рядом с Д.М. Сольским. Нельзя не упомянуть интересную деталь: кумиром «законченного реакционера» являлся не кто иной, как известный российский реформатор-либерал М.М. Сперанский. Плеве хранил кресло, в котором тот в свое время сидел за работой, и с гордостью демонстрировал его своим визитерам [254] . В начале XX века Плеве инициировал реформу самого Государственного совета, которая до сих пор не получила должного освещения. В новом документе об утверждении этого органа, подписанном Николаем И, имелся специальный раздел «Об особых совещаниях и Подготовительных комиссиях», который предусматривал возможность приглашения в них специалистов – не членов Государственного совета [255] , что фактически означало привлечение представителей широких слоев общества для разработки законодательных решений. Впервые столь заметное событие в жизни правительственных верхов произошло при рассмотрении положения о портовых сборах. В совещании участвовали начальники портов, представители местного городского общественного управления и купечества от городских дум и биржевых обществ [256] . Помимо этого Плеве предлагал узаконить практику, при которой император мог бы утверждать только те мнения Государственного совета, которые получили одобрение большинства [257] . Будучи уже министром внутренних дел, он задумал создание при своем министерстве Совета по делам местного хозяйства, состоящего не только из чиновников центрального аппарата, но и из выборных представителей с мест. Один из разработчиков этого нового проекта С.Е. Крыжановский настаивал, что «в деле утверждения Совета по делам местного хозяйства сквозила мысль создания народного представительства» [258] . Привлечение общественности к обсуждению различных государственных проблем постепенно стало практиковаться все шире. Характерен такой эпизод: при подготовке итогового документа комиссии по проведению губернской реформы обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев просил исключить из текста выражение «русская интеллигенция», ссылаясь на то, что в русском языке такое слово отсутствует, однако министр внутренних дел В.К. Плеве этого не сделал [259] . Суть его намерений хорошо отражает одна высказанная им мысль:
254
См.: Романов В.Ф. Старорежимный чиновник. Из личных воспоминаний от школы до эмиграции. 1864-1919 годы // ГАРФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 598. Л. 169.
255
См.: Высочайше утвержденное Утверждение Государственного совета. 30 марта 1901 года // ПСЗ-З. №19883. Т. 21. Отд. 1. СПб., 1903. С. 177.
256
См.: Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. С. 42.
257
См.: Любимов Д.Н. События и люди. Воспоминания. 1902-1906 годы // РГАЛИ. Ф. 1447. Оп. 1. Д. 39. Л. 276.
258
См.: Допрос С.Е. Крыжановского // Падение царского режима. Т. 5. М.; Л., 1926. С. 387.
259
См.: Любимов Д.Н. События и люди. Воспоминания. 1902-1906 годы // РГАЛИ. Ф. 1447. Оп. 1. Д. 39. Л. 49.
«Россия – это огромный воз, влекомый по скверной дороге тощими клячами – чиновничеством. На возу сидят обыватели и общественные деятели и на чем свет стоит ругают власти, ставя в вину плохую дорогу. Вот этих-то господ следует снять с воза и поставить в упряжку, пусть попробуют сами везти...» [260] .
Подчеркнем, что правительство не ожидало больших затруднений в претворении в жизнь консервативного сценария политических преобразований. Самостоятельная инициатива по ограничению самодержавия снизу была крайне слабой; на протяжении многих лет министерство внутренних дел фиксировало активность лишь небольшого круга лиц:
260
См.: Крыжановский С.Е. Заметки русского консерватора // Вопросы истории. 1991. №2. С. 118-119.
«Либералы играют самую жалкую роль и, ограничиваясь праздной болтовней, не могут решиться, по свойственной им трусости, ни на какой серьезный шаг; исключение составляет только серьезный и достойный уважения кружок, не превышающий 10-15 человек, которые действительно готовы жертвовать и своим состоянием, и своим положением» [261] .
В итоге инициативу проявило само правительство: в Петербурге в феврале 1896 года с санкции верховной власти было созвано совещание губернских предводителей дворянства. Ничего подобного не происходило со времени отмены крепостного права в уже далеком 1861 году. Дворянские лидеры получили неограниченную возможность высказывать в ходе совещания свои взгляды по широкому кругу проблем общегосударственного значения [262] . Подавляющее большинство участников одновременно являлись также земскими выборными в своих губерниях. В последующие годы уже в этом качестве они продолжили практику совместных встреч для обсуждения насущных вопросов. Кстати, многие участники совещания 1896 года впоследствии стали видными общественными деятелями, депутатами Государственной думы: кн. П.Н. Трубецкой, кн. Б.А. Васильчиков, М.А. Стахович, Н.И. Новосильцев, В.А. Капнист, граф А.А. Бобринский и др. А это означает, что правительство фактически дало толчок развитию тому земскому движению, о котором с упоением повествуют позднейшие историки. Только вот зарождение этого движения никак не получается назвать актом, совершившимся под давлением оппозиции. Его организаторы ратовали за расширение выборного начала единственно ради укрепления самодержавия, ради придания ему посредством выборных механизмов большей устойчивости [263] . Какие-либо крамольные намерения у земских деятелей популярностью не пользовались. Как заметил чиновник министерства внутренних дел Д. Н. Любимов, выступления русской общественности той поры были невинны и в большинстве случаев скромны: в них напрочь отсутствовали не только нападки на государя, но даже намеки на них [264] .
261
См.: Донесения чиновника МВД по особым поручениям Рачковского. 16-28 октября 1894 года // ГАРФ. Ф. 102.1898. Д. 6. Ч. 47. Л. 75.
262
См.: Соловьев Ю.Б. Самодержавие и дворянство в конце XIX века. Л., 1973. С. 222.
263
См.: Записка Горемыкина И.Л. о слухах, распространившихся в связи с созывом съезда предводителей дворянства. 15 марта 1896 года // РГИА. Ф. 1626. Оп. 1. Д. 200. Л. 1-2.
264
См.: Любимов Д.Н. События и люди. Воспоминания. 1902-1906 годы // РГАЛИ. Ф. 1447. Оп. 1. Д. 39. Л. 30.
Благонамеренно-реформистские настроения власть охотно культивировала. Особенно преуспели в этом «Санкт-Петербургские ведомости». В конце XIX – начале XX века это официозное издание по сути являлось рупором правительственного либерализма: им руководили близкий к Николаю II кн. Э.Э. Ухтомский и А.А. Столыпин (родной брат будущего премьера П.А. Столыпина). С редакцией сотрудничали многие либерально настроенные персоны, например директор элитного Александровского лицея А.П. Соломон, впоследствии автор одного из проектов Основных законов [265] . Но самое интересное, что гранки набора «Санкт-Петербургских ведомостей» отсылались в Царское Село и просматривались лично императором; говорили даже, что он выступал в роли редактора газеты [266] . При этом на ее страницах часто появлялись такие публикации, на которые решилось бы далеко не каждое издание. «Санкт-Петербургские ведомости» неизменно откликались на юбилейные даты известных либерально-демократических персонажей российского прошлого. Например, здесь восторженно писали о В.Г. Белинском: с его «именем в истории нашего общественного самосознания связана целая эпоха духовного подъема» [267] . А в знаковом событии политической жизни того периода – открытии 16 августа 1898 года памятника Александру II в Москве – столь близкое к императору издание видело утверждение незыблемости судьбоносных преобразований Царя-освободителя. При этом газета цитировала речь Николая II на открытии памятника, назвавшего их «великим подвигом своего деда, столь необходимым для блага России, который история занесет на свои скрижали золотыми письменами» [268] . И торжества, по мнению «Санкт-Петербургских ведомостей», не смогли испортить те более или менее «удачливые Аракчеевы, с неимоверной злобой клеветавшие годами на эти реформы». Теперь, считала газета, эти господа вынуждены – не важно, искренне или нет – отдать им всю дань уважения [269] . В те же дни состоялось еще одно событие, имевшее большое символическое значение, а именно присвоение звания фельдмаршала одному из ближайших сподвижников Александра II Д.А. Милютину [270] . Публикации о Царе-освободителе буквально заполонили страницы «Санкт-Петербургских ведомостей» [271] . Важно еще раз подчеркнуть, что именно власть, а не либеральная общественность внесла определяющий вклад в формирование культа царствования Александра II на рубеже XIX-XX веков [272] . Это подтверждает и количество памятников, установленных императору с конца 1890-х годов: по всей России их насчитывалось несколько тысяч [273] . (Это даже напоминает ритуальное почитание советского вождя В.И. Ленина.) Царствование же Александра III «Санкт-Петербургские ведомости» называли, конечно, не реакцией, «а скорее охраной и закреплением того, что было совершено Его предшественником»: лишь благодаря нравственной мощи Александра III реформы не погибли [274] .
265
См.: Шерих Д.Ю. Голос родного города. Очерк истории газеты «Санкт-Петербургские ведомости». СПб., 2001. С. 160-165.
266
См.: Колышко И.И. Великий распад. Воспоминания. СПб., 2009. С. 39.
267
См.: Белинский В.Г. // Санкт-Петербургские ведомости. 1898. 26 мая.
268
См.: Передовая // Санкт-Петербургские ведомости. 1898. 21 августа.
269
См.: Там же.
270
См.: Высочайший рескрипт, данный на имя члена Государственного совета генерал-адъютанта, генерал-фельдмаршала Милютина // Русское слово. 1898. 20 августа.
271
См., напр.: По поводу открытия памятника в Москве // Санкт-Петербургские ведомости. 1898. 19 августа; Гольмстрем В.О царственном служении // Санкт-Петербургские ведомости. 1898. 16 августа; Император Александр II в Бессарабии // Санкт-Петербургские ведомости. 1898. 20 августа, и др.
272
См.: Селиванов Н. Ответ на открытое письмо кн. Д.Н. Церетелева // Санкт-Петербургские ведомости. 1898.10 сентября.
273
См.: Сокол К. Памятники Российской империи. Каталог. М., 2006. С. 87-149.
274
См.: Два царствования (передовая) // Санкт-Петербургские ведомости. 1898. 11 августа.
Намечая реализацию консервативно-конституционного сценария, власть была уверена в доброжелательном отношении к нему и со стороны отечественных капиталистов. Они никогда не проявляли какой-либо политической самостоятельности; их заветной мечтой была государственная опека, с которой увязывались их коммерческие перспективы. Даже купеческая элита крестьянского происхождения, выросшая без правительственной поддержки на внутренних ресурсах, видела в системе опеки гарантированный способ приумножения своих состояний. Однако стремление России к рынкам международного капитала серьезно изменило экономический климат. Петербургский бизнес, и прежде всего банки, традиционно связанные с иностранным капиталом, могли только приветствовать усилия властей по проведению политической модернизации и повышению инвестиционной привлекательности страны. Но с купеческой буржуазией дело обстояло гораздо сложнее. Приобретя значительную мощь в период царствования Александра III, капиталисты из народа постепенно стали претендовать на «контрольный пакет» в российской экономике: они полагали, что как истинно русские люди имеют на это право.
Вместе с тем невиданный приток иностранных инвестиций застал купеческую элиту врасплох. Руководивший экономической реформой С.Ю. Витте выступал не просто за индустриальное развитие, а за финансовый, биржевой капитализм, при котором первую скрипку играют банковские структуры, располагающие большими денежными ресурсами и способные контролировать промышленные активы и целые отрасли. Характерно, что ключевым советником С.Ю. Витте по этим вопросам стал директор Петербургского международного банка А.Ю. Ротштейн; его называли в то время «главнокомандующим всех соединенных сил столичной биржи и банков» [275] . Этот банкир стоял во главе дельцов, ратовавших за скорейший переход на золотой рубль, а следовательно – за широкий приток иностранного капитала, ставку на который традиционно делали петербургские банки. Бурный хозяйственный подъем во многом обеспечили тогда именно иностранные инвестиции, хлынувшие в Россию.
275
См.: Большаков С. Наш новейший «капитализм» // Русский труд. 1898. 25 апреля.
В концентрированном виде обоснование этой политики содержится в известной записке С.Ю. Витте, адресованной на имя Николая II:
«Очевидно, наша внутренняя промышленность, как ни широко она развивалась, все же еще количественно слишком мала. Она не достигла таких размеров, чтобы в ней могла развиваться животворящая сила знания, предприимчивости, подвижности капитала... Нужно не только создавать промышленность, нужно и заставлять ее дешево работать, нужно в возникшей промышленной среде развить более деятельную и стремительную жизнь... Что требуется для этого? Капитал, знания, предприимчивость... А нет капиталов, нет и знаний, нет и предприимчивости» [276] .
276
«Всеподданнейший доклад С.Ю. Витте Николаю II о необходимости установить и затем непременно придерживаться определенной программы торгово-промышленной политики империи» // Материалы по истории СССР. М., 1959. Т. 6. С. 181-182 (публ. И.Ф. Гиндина).